"Ричард Бах. Чужой на земле" - читать интересную книгу автора

можно лучше, так же как и сотни других пилотов тактических штурмовиков
делают это каждый день. Мой самолет не серебристая вспышка, с ревом
проносящаяся по экрану,- он спокоен и неподвижен относительно меня, а
сливается от скорости земля, и рев двигателя для меня - постоянная
вибрация за креслом.
Я не делаю ничего необычного. В этом кинозале все прекрасно знают,
что вот эта шкала показывает полезное давление, создаваемое
гидравлическими насосами; они прекрасно знают, что эта ручка определяет
номер ракеты, кото-
рая вылетит, когда я нажму кнопку на верхушке рукоятки рычага управления;
что другая кнопка на той же рукоятке - это кнопка антирадара и что она
отключена, так как он никогда не используется; что кнопка, сбрасывающая
подвесные топливные баки, имеет высокое ограждение, потому что многие
летчики нажимают ее по ошибке. Все в кинозале это знают. Но все же
интересно посмотреть на самолет в кино.
О простоте управления самолетом никогда не упоминается ни в кино, ни
на вербовочных плакатах. Управлять мощным военным самолетом очень трудно,
молодые люди, но, может быть, если вы пройдете у нас курс обучения, то
станете другими людьми, обретете сверхъестественную силу, которая даст вам
возможность управлять металлическим монстром в небе. Попытайтесь, молодые
люди, нашей стране нужны стальные мужчины.
Вероятно, это самый лучший подход. Вероятно, если бы на вербовочных
плакатах было написано: "Каждый, кто идет по этой улице, от этого
десятилетнего мальчика с учебниками до той старушки в черном сатиновом
платье, способен управлять реактивным штурмовиком "F-84F"", то они не
привлекли бы именно тот тип новичков, какой изображен на вербовочном
плакате. Но, просто ради смеха, Военно-воздушным силам следует обучить и
десятилетнего
мальчика, и бабушку делать на авиашоу бочки в доказательство того, что
пилот штурмовика не обязательно является тем так часто рисуемым
механическим человеком.


Делать почти нечего. У меня еще шесть минут до того, как широкая
стрелка прибора TACAN перевернется на табло, сообщая, что французский
город Лан прошел подо мной. Я несу за собой клин грома для холмов, коров
и, вероятно, одинокого крестьянина, уныло бредущего сквозь пасмурную ночь.


Полет вроде сегодняшнего бывает редко. Обычно, когда я прикрепляю
себя к кабине самолета, дел много, поскольку моя работа в том, чтобы
постоянно быть готовым к бою. Каждый день недели, несмотря на непогоду,
праздники, расписание полетов, одна небольшая группа летчиков просыпается
раньше других. Они - дежурный экипаж. Они просыпаются и являются на летное
поле еще до общего подъема. И каждый день каждой недели выделяется
небольшая группа самолетов, которая стоит на дежурной площадке, а рядом
ждут энергетические установки.
После безобидных полетов в Национальной гвардии, я вначале чувствовал
себя жутко, когда на рассвете наблюдал за тем, как крепят у меня под
крыльями тысячи фунтов взрывчатого