"Ричард Бах. Дар тому, кто рожден летать" - читать интересную книгу автора

приступить осенью.
Никто из нас не знал в точности, как все получится, но перелет - это
звучало интересно. Мы встретились в Сассексе и озабоченно поглядывали на
небо, на туман и облачность, ограничиваясь редкими словами, так как пока %i%
не знали толком, как общаться друг с другом. Наконец мы кивнули, погрузили
на борт наши спальники, запустили двигатели и резво покатили по взлетной
полосе и дальше - в небо. Сквозь шум моторов невозможно было понять, что
думали эти ребята, оказавшись в воздухе.
Сам я думал о том, что во время первого полета мы далеко залетать не
будем. Облака клубились темно-серым варевом над западными вершинами гор,
клочья тумана висели на ветвях деревьев. Поскольку путь на запад был для нас
закрыт, мы пролетели десять миль на юг, затем еще пятнадцать, и наконец,
оказавшись в клубящемся и все густеющем вокруг нас супе, приземлились на
небольшой полоске травы поблизости от Андовера, штат Нью- Джерси.
В тишине этого места еще тише и незаметнее начался дождь.
- Многообещающим стартом это не назовешь, - сказал кто-то.
Но ребята не были обескуражены.
- Надо же - свободная земля в Нью-Джерси! - сказал Джо. - А я думал,
она сплошь заселена!
Раскатывая одеяло на траве и мурлыкая себе под нос мотивчик на слова
Москиты, держитесь подальше от наших дверей, я радовался, что отвратительная
погода не справилась с нашим хорошим настроением, и надеялся, что завтрашний
безоблачный рассвет застанет нас в пути над нашими горизонтами.
Дождь лил всю ночь. Он барабанил галечной дробью по перкалевым крыльям,
шелестя в траве - сначала сухо, потом с плеском, по мере того, как трава
становилась болотистой жижей. К полуночи мы окончательно отчаялись увидеть
хотя бы одну звезду или же как-то уснуть в этом болоте; в час ночи мы
по-прежнему скорчившись сидели в самолетах, тщетно пытаясь вздремнуть. В три
часа ночи, после многочасового молчания, Джо сказал:
- В жизни под этаким ливнем не мок.
Из-за тумана рассвело поздно: четыре дня кряду нас донимали туманы,
облачность и дожди. Через четыре дня взлетов при малейшем прояснении неба,
через четыре дня змееподобного просачивания в промежутки между грозовыми
фронтами и скачков от одного маленького аэропорта к другому, мы приблизились
к Ошкошу, находившемуся от нас на расстоянии тысячи миль, в общей сложности
всего на шестьдесят две мили. Мы спали в ангаре в Страдсбурге, штат
Пенсильвания; в здании аэропорта в Поконо-Маунтин; в клубе летной школы в
Лихайтоне.
Мы решили вести дневник перелета. За этим занятием, да еще из наших
разговоров под дождями и в туманах, мы начали понемногу узнавать друг друга.
Джо, к примеру, был изначально убежден, что у каждого самолета есть
своя личность, свой характер, как у людей, и он, не смущаясь, заявлял, что
тот бело-голубой, стоящий там, в углу ангара, действует ему на нервы.
- Я не знаю, почему. Все дело в том, как он стоит там и смотрит не
меня. Мне это не нравится.
Летчики тут же ухватились за это, и пошли рассказы о самолетах, живших
каждый на свой лад, и делавших то, что сделать было невозможно, - одни
взлетали, если приходилось, с немыслимо короткого разбега, чтобы спасти
чью-то жизнь, другие невероятно долго планировали с остановившимися
двигателями над гористой местностью. Потом пошел разговор о том, как