"Ричард Бах. Биплан" - читать интересную книгу автора

нос. Если бы кому-нибудь захотелось, он мог бы броситься к биплану, выжать
ручку газа, и только его и видели. Я знаю, что в поле - ни души, и все же с
облегчением возвращаюсь и продолжаю работать рядом с самолетом.
Спальный мешок свернут в плотный мягкий цилиндр, уложен в переднюю
кабину и привязан. От огромного вентилятора на меня снова несется ураган -
картина становится знакомой; и мы готовы сказать "до свидания" полю, которое
стало нашим другом и учителем.
Взмах воображаемым флажком в клеточку и одно слово: "Пошел!" Центр
ревущей полусферы делает в ритме "I - 3 -5 -2 - 4" 1750 оборотов в
минуту. Мы начинаем медленно двигаться па тяжелых колесах, то и дело
подпрыгивая. Затем быстрее. Затем с больших горбиков перескакивая на мелкие.
В первое мгновение расплескивая грязь, а затем разбрасывая ее, затем
разбрызгивая ее мощными фонтанами, затем касаясь ее поверхности, а затем и
вовсе ее не касаясь, отбрасывая вниз лишь черную подрагивающую тень.
Прощай, поле.
Железнодорожная колея тянется на восток, в том же направлении указывает
нос Паркса. Благодаря решению пролететь от побережья до побережья, благодаря
нездоровой человеческой склонности все помещать в аккуратную упаковку,
перевязанную разноцветными бантами, мы, направляясь на запад, летим на
восток. Из-за неощутимой, невидимой прихоти очень даже видимый и весьма
ощутимый старый биплан пыхтит по небу над железной дорогой, направляясь к
Атлантическому океану.
Прямо по курсу из золотистого моря поднимается солнце. Железная дорога
мне больше не нужна, я перехожу на навигацию по ослепительной звезде.
Подчас в воздухе меня окружает столько символов, что удивительно, как
мне удается следить за полетом. Я сам становлюсь символом. И это
замечательное чувство, поскольку мне подходит столько всяких символов, что я
могу покопаться в их куче и выбрать тот, который лучше других выглядит и
лучше других соответствует этому дню и этому часу. И все смыслы сильные, все
настоящие.
Чем я должен быть в данный момент? Для той части меня, что осторожно
держится на изрядном расстоянии от сути, я - владелец Коммерческого Летного
Удостоверения за номером 1393604, дающего мне право проводить летное
обучение, удостоверяющего, что я могу летать по приборам и управлять одно- и
многомоторными самолетами наземного базирования в воздухе и на земле в
рамках, необходимых для совершения полета. Для этой части я нахожусь в 5.27
милях от Веллингтон Омнирендж, на курсе 263 градуса, на высоте 2176 футов по
альтиметру, в 11 ч. 18 мин. по Гринвичу, 27 дня апреля месяца 1964 года по
Григорианскому календарю нового стиля.
Фюзеляж самолета, на котором я лечу, выкрашен карминовой киноварью,
учетный номер 1918 по Рендольфу, крылья и хвост - цвета "Желтый Чемпион",
учетный номер по Рендольфу неизвестен, но совершенно точно выписан в
каких-нибудь пыльных реестрах, лежащих в заброшенном ящике на каком-нибудь
затерянном чердаке где-то за горизонтом. Этот самолет - сама точность,
каждый его болт, каждый шов, каждое соединение. Не просто Дет-ройт-Райан
Спидстер, модель Паркс Р-2А, а еще и заводской номер 101, регистрационный
номер N499H, вышедший из заводских ворот в декабре 1929 г. и в январе-193 0
признанный годным к полетам, о чем свидетельствует Удостоверение на Летное
Средство за номером 276.
Если отвлечься от содержания и принимать во внимание лишь эти ярлыки,