"Ричард Бах. Биплан" - читать интересную книгу автора

мы с бипланом превратимся в невероятно сложные грозные механизмы. Каждый
винт и каждая растяжка в двигателе и корпусе самолета имеют учетный номер,
заводской номер, номер серии. Возьми увеличительное стекло, соскреби лак -
и вот они выбиты, номера. Но смысла в них нет. Когда окружаешь себя
смыслами, начинаются конфликты, возникают оттенки смыслов, появляются
смыслы, на которых отверстия не соответствуют друг другу, так что вместе их
не свинтить.
Можно жить в безопасности, довольствуясь лишь заводскими номерами, в
мире, где полное спокойствие. Никаких споров. Никакого движения.
Но сейчас я в движении, поэтому аккуратно выберу подходящее содержание,
которым раскрашу мой самолет и которое накину на собственные плечи.
Раз выдался такой яркий солнечный день, биплан, пусть нашим содержанием
будет радость. Ну как, подходит? Глянь: раннее утро, и радость в поисках
солнца. Движение радости полно восторга, она спешит туда, где океан -
золотистого цвета, а воздух свеж и прохладен. Радость вкушает жидкую
воздушную реку, которая разбивается в брызги о кожаный шлем и опущенные на
глаза очки. Она восхищает свободой, которую можно однажды найти и обрести
вновь и вновь только в небе, откуда невозможно выпасть, если все время
движешься. А двигаясь, мы познаем, что ценна даже радость, выкрашенная
Карминовой Киноварью за номером 1918.
Эй, парень, постой. Это раздается голос практичного "я", того, что
держится от символов подальше, того, что управляет событиями, серьезного
"я". Постой, постой. Все, что нам требуется, - это залететь на этой штуке
на фут-другой за линию берега, чтобы ты мог сказать, что ты это сделал, а
затем нам нужно отправиться на запад. Двигатель, сам знаешь, он может и
отказать.
Интересно, как это может быть, что я так уверен, так убежден, что я
всем управляю? Не знаю, но когда я в полете - это факт. Вот, например,
облака. Другие могут летать себе сквозь них, но я - тот, кто одолжил облака
миру. И солнечные узоры на поверхности океана, и огненные полосы на
рассвете, прохладный ветер и тепло - все это. Все это - мое. Потому что, я
уверен, нет больше в мире человека, который знал бы их и любил так, как я.
Это - источник уверенности и могущества. Я единственный полноправный
наследник всех этих богатств, который может поднять в небо самолет и
ощутить, пролетая над клубящимся облаком, что он снова вернулся в свой
истинный дом.
Утром, когда солнце встает из-за облака, или вечером, когда оно в него
садится,- посмотри вверх. Оно пронизывает облако тысячами золотых лучей,
правда? Они сияют, словно отлитые из таинственного огня. Это всего лишь вид
с земли на мою страну, где столько света, тепла и красок, что облако, будучи
не в силах их в себе удержать, выплескивает их на землю, роняет намек на
золотистое великолепие, которое существует там, наверху.
Этот едва уловимый звук четырех цилиндров, или пяти, или семи, из-за
облака, исходит от крылатой машины, погруженной в чистое любопытство. Быть
там, наверху, и лететь рядом с этим сознанием - словно созерцать видение,
поскольку крылья самолета в лучах рассвета покрыты золотом, которое
становится ярким серебром, если поймать нужный у гол, а в кабине на ветровом
стекле танцуют алмазные зайчики. А внутри -пилот, который все это видит.
Что ты скажешь, увидев такую картину? Ты ничего не говоришь и вместе с
другим человеком в другой кабине впитываешь тишину.