"Константин Сергеевич Бадигин. Чужие паруса" - читать интересную книгу автора

он уселся верхом на передовую, пегую кобылку. Выехав из города, ямщик
свернул с большой дороги и вез Лопатиных по зимнему пути. Там, где можно,
дорога шла по замерзшим озерам и речкам, а больше - прямиком, в дремучем
лесу. Ямщик часто нагибался, вглядываясь в едва заметною нить санного
следа, узкая дорожка извивалась между деревьями, то теряясь из глаз, то
вновь неожиданно появляясь.
Укутавшись в две овчинные шубы, обвязавшись пуховыми платками, Аграфена
Петровна спокойно спала.
На заезжих дворах, пригубив любимой наливочки, Лопатина до хрипоты
торговалась за каждый грош, ругала хозяев за нетопленую избу, за грязь, за
тараканов, за клопов, беспокоивших ее по ночам. Но стоило Аграфене
Петровне очутиться в санях, она, удобно примостившись в мягком сене, тут
же безмятежно засыпала.
Прошло еще три дня в дороге. Как-то, остановившись на ночлег в деревушке,
стоящей как раз на полпути от скита, Малыгин вошел в избу, где
расположилась старуха.
- Дале одним ехать опасно, - вертя в руках кнут, сказал он, - не без лихих
людей лес, за лошадей боюсь... ежели что - головы не сносить от Еремея
Панфилыча. Волки опять-таки. Ехать одному не стоит.
- О лошадях печешься? - набросилась на него старуха. - А ежели время
волочить будем, прознает Наталья, не захочет в скит ехать - тогда, мил
человек, что запоешь? За Наталью Еремей Панфилыч вовсе тебя со свету
сживет. Лошадей поминаешь, - презрительно сощурилась Аграфена Петровна, -
а главное-то и забыл.
Малыгин долго чесал в затылке, переминался с ноги на ногу, но возразить
бойкой старухе не смог.
Утром, поминая Аграфену Петровну черным словом, он надел тулуп,
подпоясался, запряг лошадей и, посадив в сани Лопатиных, повез их дальше.
День был солнечный, светлый, ласковый.
- Мамынька, ах, мамынька, смотрите, как красиво! - то и дело вскрикивала
Наталья, любуясь лесными великанами, покрытыми искрящимся на солнце снегом.
Но старуху Лопатину трудно было расшевелить. После крепкой наливки она
отвечала мычанием да густым храпом.
- Мамынька, - вдруг встрепенулась Наталья, - скоро мы в обрат будем?
Ванюшка-то по зимней дороге в город собирался. Пешком, говорил, пойду, а к
егорьеву дню буду.
- Не заблудится без тебя Иван, - отрезала старуха, - подождет, не велика
пташка. Вспомнишь мое слово - приедет, а денег-то нетути; опять свадьбу
отложит. Насидишься в девках, милая, с таким женихом.
У Аграфены Петровны чесался язык с перцем вспомянуть Химкова, да боялась
она: не дай бог Наталья догадается - все прахом пойдет.
- Ну и пусть, - горячо ответила девушка, - десять лет милого буду ждать,
раз слово дала. Лишь бы он меня не забыл... Скучно без Ванюшки, мамынька,
- пожаловалась она, - сердце изболелось.
Старуха сердито посмотрела на дочь.
- Сухая любовь только крушит, милая. Однако жди, дело твое, неволить не
стану.
- Спасибо, мамынька, - Наталья с благодарностью посмотрела на мать. - И
Ванюшка спасибо скажет, всю жизнь не забудем.
Петр Малыгин давно понял всю подноготную старухиной затеи. Он жалел