"Константин Сергеевич Бадигин. Чужие паруса" - читать интересную книгу автора

закрыла на тяжелый замок двери и, перекрестив дом, полезла в сани.
Хмурясь, Малыгин усадил поудобнее закутанную в две шубы старуху, помог
Наталье, спрятал под сиденье узлы и, причмокнув, дернул вожжи.
Проехав почти весь город, Петряй остановил лошадей у небольшого, совсем
еще нового дома. Здесь была лавка; на одном окне вместе с копченым сигом,
выставленным напоказ, лежали гвозди и подковы, красовались цветистые
платки. На другом - топоры вместе с косами и граблями. Сапоги и валенки
окружали штуку черного сукна. Над окнами было выведено корявыми буквами:
"Торговое заведение".
Малыгин покосился на старуху. Задремавшая было Лопатина очнулась и
смотрела на него бессмысленными со сна глазами.
- Подковок купить надобно, - буркнул Петряй, резво слезая с передка. - Не
в пример прочим, здеся подковы хороши.
Время шло, ямщик не показывался. Старуха стала терять терпение. Наконец
дверь распахнулась, и в клубах пара показался Малыгин, держа за руку
раскрасневшуюся толстую девку.
Увидев разгневанное лицо Аграфены Петровны, Малыгин заторопился.
- Прощайте, Марфа Ивановна, как ворочусь, перво-наперво к вам. - Он с
неохотой выпустил руку девицы и, оправляя на ходу пояс, направился к саням.
- Ты что, тесто с хозяйкой ставил, а? - набросилась старуха. - Безбожник,
подковки надоть купить, - передразнила она, высовываясь из саней. - Вижу,
вижу, подковала тебя хозяйка-то. У, толстомясая! - Лопатина посмотрела на
девку. - Постой, постой, парень, -спохватилась она, пробежав быстрыми
глазками по дому. - А ну, скажи, молодец, чей дом-то?
- Чей? Марфы Ивановны Мухиной, собственный дом-с, - залезая в сани,
ответил Малыгин.
- Мухиной... Марфутки? Ха-ха! - ехидно засмеялась старуха. - А не братца
ли моего Аристарха, а? О прошлом годе строен... он самый... и петух на
крыше. - Лопатина презрительно сжала губы. - Вот ужо в скиты придем,
расскажу отцу нарядчику, кто к нему в огород повадился. Шерстка-то не по
рылу, молодец.
Услышав занозистые речи Лопатиной, девка, подбоченясь и сверкнув глазами,
собиралась вступить в бой.
- Мамынька, - вмешалась Наталья, - зачем зазря людей обижаете?
Малыгин, кинув испуганный взгляд на крыльцо, вскочил с маху на облучок и
полоснул кнутом лошадей.
Застоявшиеся лошади рванули, санки, заскрипев на морозном снегу, помчались
вперед.
- Воля ваша, а только понапрасну стращаете, Аграфена Петровна. - Ей-богу,
говорить-то вашему братцу не о чем, - обернулся Малыгин к старухе. -
Других легко судим, а себя забываем...
Закрыв глаза, старуха молчала.
По Петербургскому тракту ехали хорошо: дорога накатанная, санки легкие.
Лихих людей бояться не приходилось: Малыгин то и дело обгонял длинные
обозы, идущие в столицу, разъезжался с резвыми почтовыми тройками,
встречал пустые розвальни с мужиками, возвращавшимися с базаров и ярмарок.
Весна этот год запаздывала. Несмотря на март, погода держалась морозная,
ветреная. Однако в крытом возке Лопатиным было тепло: Наталью грело
молодое сердечко, а старуха подбадривала себя любимой наливочкой.
В Каргополе Малыгин запряг лошадей гусем и снял войлочный верх саней. Сам