"Константин Сергеевич Бадигин. Чужие паруса" - читать интересную книгу автора

- По умершему молится, - отшатнулся Алексей, - по себе молитву читает.
Губы перестали шевелиться, затих навеки Евтроп, без жалоб, словно заснул.
Алексеи перекрестился и закрыл ему глаза.
- Седьмой богу душу отдал, - сказал он вслух. Тяжело опираясь на багор,
Химков отошел от умершего.
- Что там, Алеша? - посмотрев на товарища, прервал разговор Степан.
Махнув рукой, Химков молча примостился на льду, положив голову в колени
Андрея.
- Ну-к что ж, говорю, - помолчав минуту, начал Степан, - вернемся мы на
землю, поедешь ты, Ваня, в город. Там Наталья ждет. Глядишь, и свадебка.
Попируем. А, Ваня?.. А там детишки пойдут, сынок. Смотри, Степаном сына
назови, - строго добавил Шарапов, - зарок мне дал, помнишь?
- Не верю я, Степа, что землю увижу... - начал было Иван.
- Увидим, Иван, как бог свят, увидим! Не пало нам хорошего пути, ну-к что
ж. Не моги и думать, а там, глядишь, и Андрея женить черед выйдет, небось
высмотрел девку-то себе?
Андрей смущенно улыбался.
- А ты, Степан, - спросил Иван, - на чужие свадьбы всегда первый зачинщик?
А сам холостым ходишь. Не сыщешь все себе?
Степан стал серьезным.
- Баба гнездо любит, а я волю... - с грустью вымолвил он. - Да и молодость
прошла, кто за меня пойдет? Девка Маланья разве? - снова шутил он.
- Которая? - с любопытством спросил Андрей. - Наша слободская, Малыгина
красавица?
- Така красава, - смеялся Степан, - что в окно глянет - конь прянет, а на
двор выйдет - три дня собаки лают.
На сумрачных изможденных лицах мужиков показалась слабая улыбка...
Так шли дни - холодные, безрадостные. Алексей Химков вел им счет, делая
зарубки на древке своего багра. Крепился старый мореход. А годы все больше
и больше давали себя знать.
- Степа, - шептал Алексей Евстигнеевич, корчась по ночам на льду, -
смерть, видно, пришла, дышу чуть, тяжко, который день согреться невмочь.
- Чуть жив, а все же не помер, - строго отвечал Степан, - бога благодари.
- Зачем мучения терпеть! Не сегодня, потом умрешь, все равно от смерти не
спасешься, - тосковал Химков.
- Умереть сегодня - страшно, а когда-нибудь - ничего, - старался
разубедить его Степан. - Жизнь надокучила, а к смерти не привыкнешь, не
своя сестра... Сломила тебя жизнь, Алеша, - помолчав, сказал он, - жив
останешься - в кормщики не ходи: и лодью и людей сгубишь. - Шарапов
вздохнул. - А ведь раньше кремень был - не человек.
- И так тяжко, а тут вши. Живьем скоро съедят, - жаловался юровщик. -
Смотри. - Химков вытащил из-под воротника горсть копошащихся паразитов. -
Люди из терпенья вышли. Свербит все.
- Ну-к что ж. Была бы голова, а вши будут. Божье творенье, куда денешься,
- расчесывая под малицей грудь, не сдавался Степан, - отпарим в бане.
Прошла еще неделя. Еще отмучились четверо. Остальные лежали в полузабытьи.
Мало кто мог двигаться, сделать несколько шагов. Уже не пели погребения
над мертвыми, не хватало сил. Были бы морозы - многих бы еще недосчитались
зверобои за эти дни. Но, к счастью, пал теплый ветер, отошла погодка.
Однако дни стояли пасмурные, серые. Часто налегал туман, моросило.