"Александр Бахвалов. Нежность к ревущему зверю ("Нежность к ревущему зверю" #1) " - читать интересную книгу автора

долю сумятицы, и неуверенность Лютрова становилась все нестерпимее. В
довершение всего в зоне разорванной облачности в кабину обрушился хаос
мигающих солнечных лучей, перемежающихся с плотными тенями проносящихся за
стеклами лоскутьев облаков.
Все перед глазами словно сорвалось с места. Дробились, гасли и вновь
вспыхивали блики на всем, что могло блестеть, метались солнечные зайчики,
слепящими искрами дрожаще светились мельчайшие хромированные детали, стекла
приборов. Голова пошла кругом. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы
наконец не осталась позади семикилометровая толща облаков.
Занавес упал. Под самолетом равниной лежала холмистая даль верхней
кромки облачности, повторяющей земной горизонт, разом снявшей наваждение.
Правота приборов обрела силу очевидности, Лютров с великим облегчением
почувствовал это и услышал голос Сергея:
- Коньяк, мон женераль?..
Значит, он заметил неладное в поведении машины.
- Кажется, да, - отозвался Лютров, обливаясь потом.
- Не застревай на своих впечатлениях, импрессионист. Держись приборов,
а то небо в овчинку покажется.
По голосу Санина можно было понять, что он улыбается.
И тогда, еще в полете, Лютров почему-то вспомнил, что Сергея дважды
сбивали на фронте, и оба раза во время глубоких рейдов на самолетах дальней
авиации; что благодаря разработанной им системе поисков был обнаружен и
разбомблен строго секретный аэродром немцев в Финляндии; что у него три
ордена Ленина, два Красного Знамени, четыре Красной Звезды, два
Отечественной воины... И Лютров не пожалел, что выдал себя: он подумал
тогда, что люди, подобные Санину, умеют ценить искренность, и он правильно
сделал, что не стал скрывать от него правду. Для Лютрова эта неожиданная
мысль была первым следом общности между ними.
На другой день было объявлено о кончине И. В. Сталина. На летной базе
собирали траурный митинг.
Полетов в этот день не было.
С утра было холодно. Зима успела надоесть, хотелось тепла, легкой
одежды, зелени, а снег все еще лежал крепко.
Выходя из здания летной части, Лютров приподнял воротник меховой куртки
и вместе со всеми направился в сторону большого ангара. Им, идущим со
стороны аэродрома, хорошо были видны темные цепочки людей, тянущихся от всех
корпусов летной базы, где размещались не только те работники, что были
непосредственно заняты нелегким делом подготовки испытаний самолетов, но и
вспомогательные службы, филиалы цехов основного производства КБ, бригады
представителей фирм-смежников. Люди шагали молча.
Огибая опоры стапелей, треноги гидроподъемников, полутораметровые
колеса шасси стоящего со снятыми крыльями С-40, прототипа будущего
стратегического бомбардировщика С-44, непрерывно натекавшая под стометровые
пролеты ферм людская масса мало-помалу заполнила все огромное помещение.
Люди плотно стояли лицом к помосту с длинным столом, обтянутым красной
тканью с черной полосой, как и тяжелая трибуна слева.
Вскоре на помосте появились уже знакомые Лютрову лица, их часто можно
было видеть на собраниях, заседаниях, конференциях. Лица склонялись одно к
другому, произносили неслышные фразы. Стоял на помосте и будущий и. о.
начальника летного комплекса Нестор Юзефович. Он выбрал позицию чуть в