"Александр Бахвалов. Нежность к ревущему зверю ("Нежность к ревущему зверю" #1) " - читать интересную книгу автора

Вскоре после возвращения из госпиталя Санина назначили на С-04. К тому
времени Лютров достаточно знал Сергея, чтобы не сомневаться, что ему повезло
со штурманом. А это много значило для него в ту пору: многоцелевой
двухместный перехватчик С-04 был первой опытной машиной Лютрова, которую он
вел "от" и "до", хотя работал на фирме седьмой год. Но задолго до того он
уже имел некоторое представление о человеческих качествах Сергея Санина.
Душевная избирательность сложна. Подчас довольно очень немногого, чтобы
проникнуться расположением к человеку, и ровным счетом ничего не нужно,
чтобы он вызвал: в тебе неприязнь. Достаточно всего лишь однажды дать
человеку понять, что ты на его стороне, а ему оценить это, и вам обоим будет
легко друг с другом всю жизнь. Они вместе могли налетать не одну сотню
часов, но их дружеские отношения, возможно, так и не переросли бы в братскую
привязанность, если бы не тот памятный, неприятный для Лютрова полет в марте
1953 года, накануне смерти И. В. Сталина, да небольшое происшествие в
комнате отдыха летчиков после траурного митинга.
В ту пору готовили к серийному выпуску одну из первых реактивных машин
Соколова - С-4, на которой вначале летал Тер-Абрамян, а потом все понемногу.
Завод изготовил предсерийный вариант, предназначенный для доводочных
испытаний на летной базе фирмы. Нужно было сделать несколько полетов, чтобы
снять аэродинамические характеристики крыла после небольшой модернизации.
За машиной направили Лютрова и Санина.
Вылет был назначен на девять часов утра, а накануне вечером заводские
летчики устроили им "малый прием", где они с Сергеем "позволили себе"
приложиться к бутылке со звездочками.
И хоть Лютрову шел двадцать восьмой год, а может быть, именно поэтому,
выпитого накануне было достаточно, чтобы после взлета в наборе высоты он
потерял пространственную ориентировку. Такого с ним не бывало со времен
учебы в летном училище.
Когда это каверзное психофизиологическое состояние охватывает летчика,
да к тому же одного в кабине, оно действует как изматывающее сновидение; ты
повис над бездной, изо всех сил стараешься не сорваться в нее, и в то же
время нечто подсказывает тебе, что спасение - в падении, а нелепость такого
выхода только кажущаяся.
Облачность начиналась с высоты около семидесяти метров, и как только
самолет вошел в нее, Лютров почувствовал, что машина завалилась в глубокий
крен на правое крыло.
По приборам же все было нормально - угол набора, небольшой крен.
Но он не верил приборам, в том-то и штука - очевидность была в нем
самом, а не в показаниях черных циферблатов с белыми стрелками, они не могли
переубедить его, подавить невесть откуда взявшуюся напасть... Сознание как
бы раздваивалось, он едва сдерживал себя, так велико было искушение
"выровнять" машину по собственным представлениям о ее положении относительно
земли. Кресло под ним, кабина, крылья - все находилось под немыслимым углом
к линии горизонта, и ощущение это не только не проходило, но становилось все
агрессивнее, требовало действий.
И только потому, что Санин молчал, Лютров держал самолет по приборам;
опытный навигатор, Сергей не мог не заметить отклонений в показаниях
приборов своей кабины.
А белесая мгла облаков заполнила небо, казалось, ей не будет конца.
Нетерпеливое желание вырваться за верхнюю кромку облачности вносило свою