"Анатолий Бакуменко. Придурок " - читать интересную книгу авторавполне серьезно, не обращая внимания на смех ребят.
Когда москвичи ушли, Яшка Гринберг сказал ему с уважением: - Здорово у тебя это получается, на полном серьезе сказал, ни один мускул лица не дрогнул. Из тебя юморист хороший может выйти. Может, как Райкин будешь. А он ведь и правда на полном серьезе говорил. Ледники ведь движутся, а как они движутся - ну, зачем ему это знать. Сказали, как на эскалаторе, значит - так и есть. Зачем врать-то. Вот тебе и "тубероз"... Так что до всего самому придется доходить, чтобы в нелепицы больше не играть. - Ну, а Лиза что? - спросил его Лешка Давыденков. - Что у вас с Лизой дальше было? - спросил он. Проворов тогда вздрогнул от неожиданности, потому что и не понял даже, что слепил целый рассказ Лешке, потому что, казалось, просто привычно зашумело в его голове, загрезилось, и он только думал и думал о чем-то, о Лизе, о ТЮЗе, о стихах. И стало вроде и непонятно, что же из всего, что пригрезилось, сказал он Лешке, а о чем подумал только. Интересно, с тревогой подумал он, а о леднике я ему тоже сказал... Этого еще не хватало!.. - С Лизой у нас ничего больше не было. - Как, как же вы расстались? Слезы, нервы, а? - Лешку с его проблемой это очень интересовало, а Петр неожиданно вдруг понял, что толком и не заметил, как же расстались они с Лизой. Просто она вдруг исчезла. Он перестал о ней думать, и она исчезла. После работы он торопился теперь в читальный зал библиотеки, и субботу и воскресенье проводил там, но в ТЮЗ, но Лизу уже там не встречал. Странно, но, кажется, он никого и не спрашивал о ней. Помнится, он шел по Пушкина и впереди увидел ее шубку из искусственного леопарда, и заторопился, чтобы окликнуть или догнать, но вдруг понял, что сказать будет нечего, и растерялся. А она обернулась сама, без окрика его остановилась: - Как давно я тебя не видела, - сказала она ему. - Ты знаешь, я тебя почувствовала, как раньше, словно спиной, - сказала она и улыбнулась ему. И ему опять хорошо стало, легко, но она заспешила, заспешила она куда-то, и они расстались, а встретились... встретились, когда прошло черт знает сколько уже времени. Когда уже не одна жизнь прошла... У нее все такие же огромные глаза были... и белки с фиолетовым отливом. "Волоокая Эос"... Такие глаза только у Тоньки Магилат еще были. Больше ни у кого. Морщинки лучились в краях глаз, а лицо было чистое. Было ей тогда уже лет шестьдесят. - Ты сегодня кто: Петя, Илья, Бондаренко, Иванов или Ник? - спросила она его, улыбаясь. - Я сегодня - Я, - сказал он, потому что в то время уже решил, кто он теперь. И всегда. - Это очень хорошо, - сказала она. Да, встреча эта произошла через много-много лет, когда, кажется, не одна уже жизнь прошла... а тогда он Лешке ничего больше о Лизе не сказал, потому что не захотел больше о Лизе говорить. "Я никому больше о Лизе ничего не скажу", - почему-то решил он. - Значит, у тебя начался роман с юной Алей, - догадался Лешка. |
|
|