"Анатолий Бакуменко. Придурок " - читать интересную книгу автора

пронесся мимо.
- Толя!
"Он в курилке", - понял я, пролетая.
Да, он был в курилке. Я узнал его случайно, когда уже собрался уходить,
потому что его там не было, были две бледные девицы с сигаретами в длинных
пальцах, был этот обычный нервный тип, который в курилку приходил, чтобы
поскандалить там со стеной и помахать перед ней яростными своими руками. И
был еще другой тип, и у этого типа борода, как у Андрюши Ярыгина. Знаете
такая, которую отпускают не столько для форса, а более от мужского кокетства
другого свойства: мол, бриться не охота - или "мне просто некогда обращать
на себя внимания". И это был он. Он изменился, у него уже не было той
округлой физиономии, и в глазах его уже появился какой-то смысл, не
озабоченность, нет, а именно смысл. Я не знаю, как это объяснить словами: я
понял, что в тот момент он был старше, хотя и были мы одногодками и даже
родились примерно в одно время. Только он в Ижевске, а в одном доме жили с
пяти лет. Это я помню.
Разговорились мы просто и сразу.
- А кто такой Андрюша Ярыгин? - поинтересовался он, когда я сказал, что
борода у него, как у Андрюши. Я не знал, как объяснить, потому что никакого
Андрюши Ярыгина в то время не знал, просто в голову влетело, да и мысль меня
в то время одна забавляла. Мне казалось, что если в тексте написано просто
"некто" и даже с чертами характера, то получается какой-то фантом
безжизненный, кукла, но, если дать ему имя, то он объективизируется и даже
характер у него обозначится и отношение к нему...
- Понимаешь? - он понимал; он не словами это сказал, я в глазах его это
увидел.
- Да, да, - горячо заговорил он. - Я и сам уже это чувствую.
- Вася, Василий, Васек, Василий Макарович, Макарыч это все разные люди,
ты это чувствуешь? У них уже совершенно разная жизнь, у них социальное
положение разное, у них жены совершенно разные, статус, зарплата...
Понимаешь?
- Знаешь, я ведь сам пишу, - неожиданно сказал он.
- Ну, - не поверил сперва я. - А физика? Как этот, как его Дау...
Ландау. Ты же хотел...
Он непонимающе посмотрел на меня, потом вспомнил:
- А-а-а... Это. Я и забыл уже. Все из головы выскочило, как будто и не
знал никогда. Ничего не знал. Смотрю как-то на солнце сквозь дерево... Ты
смотрел когда-нибудь так?
Я пожал плечами.
- Помнишь, дерево словно съедено там, где солнце за ним спрятано, ствол
там тоньше... Помнишь?
- Да, да...Ты говори...
- Так вот я смотрю на этот ствол и пытаюсь вспомнить, дифракция это или
интерференция. Понимаешь, начисто забыл, словно и не знал никогда. А знаешь
почему? Потому что мне это и нафиг знать нет нужды. Проехало, сгинуло в
чужой теперь жизни. Понял? Жизнь многовариантна, и тот вариант не состоялся.
Он уже не мой.
Я его понял, я очень хорошо его понял, потому что и со мной вот так:
ушла какая-то жизнь и... нет уже ее. Сгинула.
Из курилки мы шли вместе, и тут у лестницы меня окликнула Галя Бойцова,