"Андрей Балабуха. Майский день" - читать интересную книгу автора

английского, как "майский день", хотя подобное толкование неверно, как
неверно и распространенное толкование сигнала SOS - "спасите наши души". На
самом деле оба сигнала подбирались по удобному созвучию и сочетанию знаков
азбуки Морзе.

Мэйдэй! Только этого не хватало! Что там еще стряслось?


II

- Еще кофе, капитан? - Кора держала в руке кофейник - удлиненный,
изящный, с эмблемой "Транспасифика" на боку: стилизованное кучевое облачко,
кумула-нимбус, намеченное небрежными, округлыми голубыми линиями, на нем
маленький золотой самолетик со стреловидным оперением, а надо всем этим
восходящее солнце, которому золотые лучи придавали сходство с геральдической
короной. Такой же знак был и на чашке, которую Стентон решительно отодвинул.
- Нет, спасибо. Докурю и пойду в рубку. Давно пора бы появиться этому
чертову тунцелову...
- Не волнуйтесь, капитан. - Кора улыбнулась. Она всегда улыбалась,
называя его капитаном, от чего уставное обращение превращалось чуть ли не в
интимное. На Стентона эта ее улыбка действовала примерно так же, как
стеклянный шарик провинциального гипнотизера: притягивая взгляд, она
погружала Сиднея в какое-то подобие транса; он, правда, старался не выдавать
себя, но вряд ли это удавалось ему успешно, во всяком случае, он был уверен,
что Кора прекрасно все замечает. - Ну потеряем мы полчаса, так наверстаем
потом...
Он поднялся из-за стола. Кора - тоже. Не многим женщинам идет форма,
Стентон знал это прекрасно, но про Кору сказать такого было нельзя. Как,
впрочем, было нельзя и сказать ей об этом: в бытность свою стюардессой она
наслушалась еще не таких комплиментов... Кора быстрым движением поправила -
непонятно зачем, подумал Стентон - свою короткую и густую гриву цвета
дубовой коры.
- Пойдемте, капитан! - Удивительно, сколько оттенков можно придать
одному и тому же слову! Теперь оно прозвучало как-то залихватски, вызвав в
памяти призраки капитана Мариэтта и Майн Рида, но сквозило в нем и скрытое
уважение, объясняемое не только субординацией.
- Вы к себе, Кора?
- Да. С Факарао передали список грузов, надо прикинуть, что куда...
С таким суперкарго, как Кора, не пропадешь. У нее было какое-то чутье,
интуитивное ощущение корабля: почти без расчетов она всегда могла точно
указать, в какой из тринадцати грузовых отсеков дирижабля и в какое место
этого отсека надо уложить тот или иной груз, чтобы обеспечить равномерность
нагрузок. Однажды Бутч Андрейт, второй пилот и большой любитель всяческих
пари, взялся проверять ее работу на корабельном компьютере. В итоге ему
пришлось угостить Кору обедом в уютном болгарском ресторанчике в Окленде,
причем хитроумная Кора пригласила весь экипаж, благо условия пари
предусматривали такой обед, "какой она захочет". Получилось, надо
признаться, весьма неплохо... Пожалуй, именно в тот вечер Стентон впервые
обратил на нее внимание - не только как на первоклассного суперкарго.
- Хорошо, - сказал Стентон. - Посылка для тунцелова готова?