"Андрей Балабуха. Нептунова Арфа (Приключенческо-фантастический роман)" - читать интересную книгу автора

весьма отдаленным, и, чтобы уловить его, требовалась фантазия древнего
звездочета, узревшего в ковше профиль Большой Медведицы. Но кто-то все же
его заметил, и обе запущенные в рамках программы Международного года
развивающихся стран орбитальные гелиоэлектростанции были названы "Арабелла"
и "Анита" - в честь крестовиков, когда-то первыми очутившихся в Приземелье
на борту "Скайлэба". Полностью автоматизированные, станции лишь раз в два
года требовали профилактического осмотра и замены вышедших из строя
солнечных батарей, если количество поврежденных ячеек превышало расчетные
шесть процентов. Вот на такую-то профилактику, пятую в жизни "Арабеллы", и
прилетели сюда Ганшин с Юлькой, более известной в Управлении как
"инженер-инженю".
Профилактика - это курорт. Рабочий день - прелесть! - семьдесят две
минуты в сутки, пока станция проходит тень Земли. Остальным временем каждый
распоряжается по своему усмотрению. Как распоряжалась им предыдуща пара,
Ганшин выяснил, едва войдя в жилую каюту: он добрых четверть часа ловил
порхающие по ней карты, твердо решив сразу же по возвращении узнать имена
предшественников и дать им хорошего дрозда, а заодно благословл
предусмотрительность, с которой он оставил Юльку наводить порядок на складе.
О самой профилактике рассказывать Ганшин не стал: рутинка это. Скукота.
Иное дело гостевание. Гостевание было плодом его собственных вдохновенных
исканий, и он со смаком живописал Оре, как мучил компьютер
астронавигационной службы запросами об орбитах спутников ближайших
горизонтов, ловя моменты наибольшего сближения. Среди спутников, которые в
моменты противостояния (за точность применения термина Ганшин поручитьс не
мог, но Ора вряд ли уловила бы эту его вольность) оказывались в пределах
досягаемости для маленького двухместного скутерка "Арабеллы", была
обсерватория - орбитальный филиал Памирской. И уже на второй день они с
Юлькой отправились туда с визитом. Бездельники в Приземелье - не то что
редкость, а попросту явление уникальное, и потому их неожиданный визит
застал астрономов врасплох; но ведь в космосе даже месячная вахта - это
срок, и любой свежий человек воспринимается чуть ли не как ближайший
родственник, по которому до смерти истосковались. И потому радушию хозяев не
было предела... Из случайно оброненной кем-то фразы Ганшин и узнал, что на
"СОС-третьем" (это ж рукой подать, километров сто в противостоянии!)
начальником... кто б вы думали? Ашотик Антарян собственной персоной! Бог ты
мой, Ашотик, семь лет за одной партой, нога, сломанная на западном склоне
Аханари, а в девятнадцатом - бросок на плотах по Урте... Ну дела! На Земле в
одном городе месяцами, да что там - годами времени встретитьс не находим, а
стоило в Приземелье вылезти - на тебе, сосед, заходи, дорогой, гостем
будешь! Во всяком случае, именно так сказал назавтра Ашот, когда Ганшин
связался с ним по радио. А без четверти шесть по среднеевропейскому Ганшин
уже оседлал скутер и, подстраховав Юльку дл вящей надежности коротеньким
фалом, повел его, повинуясь командам астронавигационного компьютера, к той
точке, где через четверть часа должен был оказаться "СОС-третий".
Здесь Ганшин дал себе передышку. Ора слушала его по-прежнему
внимательно, но теперь он уже и сам чувствовал, что подходит к главному, к
тому, что и нужно ей, этой упорной тоненькой женщине с необычным именем. Вот
только зачем? Ведь быть не может, чтобы до сих пор любила она Йензена.
Бывает, конечно, - бросают, продолжая любить... Но здесь другое! Ганшин
нутром чуял это, чуял какую-то противоестественность в настырном ее