"Дмитрий Михайлович Балашов. Ветер времени (Роман, Государи московские 5)" - читать интересную книгу автора

михалкинский, федоровский род гибнет! В вечной грязи по уши, пото и не
уберегла! Она от грязи, бают, того пуще находит, <черная смерть>. Може, и
от иного чего? Тоже сколь их перетаскали, мертвяков, с Василь Протасьичем!
Сколь и своих схоронили, дружины! А ему вон о сю пору как с гуся вода! И
не страшно чегой-то! Верно, на роду не писана она, <черная смерть>. <Чур
меня, чур! - одернул себя Никита. - С выхвалы, гляди, и сам закашляешь
кровью...>
В уличной пыли показался всадник. На подъезде Никита по роже узнал
своего. Отмотнув головою матери: <Недосуг, годи!> - шагнул встречу.
- Протасьич слег! - выдохнул парень.
- Черная?!
- Она... - потерянно отозвался молодший.
Никита молча повернул во двор, через плечо бросив:
- Пожди! Перемет поправь, раззява!
Молча вывел коня. Наложил потник, вскинул седло. Уже когда затягивал
подпругу, мать выбежала с блюдом пирогов. Шало глянул, едва не ругнув, но,
подумав мгновеньем, сунул за пазуху полпирога: невесть, нынче и накормят
ли!
Точно мокрядью за шиворот протекло крутою тревогой: ныне - не при
Семен Иваныче - как-то станет ихнее (не отделял уже себя от Протасьева
дома) бытье? Сурово подумалось о боярине Алексее Петровиче Хвосте - отмел,
и, уже вваливши в седло, подумал вновь. Тыщи народу погибло на Москве, и
все одно: смерть старого тясяцкого опахнула грозою. После князевой,
раскинув умом, подумал и понял про себя Никита, самая тяжкая будет утрата
на Москве!


Проскакав в Кремник с каплей сумасшедшей надежды, Никита еще на
подъезде узрел и постиг сущее: бестолочь в доме, толпы у терема,
растрепанная прислуга, кмети, сбившиеся в кучу... <Стойно овцы!> - Никита
ругнул о-себе.
Необычно потерянный, с жестким беспомощным ликом, Василь Василич
(словно величие отца ушло и осталось одно только темное) шатнулся встречу
ему в сенях. Рослые сыновья бестолково путались у него под ногами.
- Ты што? - слепо вперился боярин в Никиту, не вдруг узнал. Вглядясь,
пробормотал: - Поди, тамо... - Не кончив, махнул рукой.
Выбежала простоволосая женка, девка ли - без повойника, дак и не
поймешь. Охнула, увидя мужиков, побежала прочь...
Толпа своих ближников - понял по богатому платью, по сдержанной молви
и неложному ропоту горя - наполняла просторную повалушу. Никита, пройдя
через и сквозь, подступил к ложу. Умирающий глянул тускло - прошли,
видать, сотни, и уже неузнаваемые, - но присмотрелся, понял:
- А, Никита! Помираю, Никиша, - шепотом, словно в палате были они
одни. - Не боялся ее, черной, ан настигла... Москвы, Москвы постеречь
подмоги, сыну-то...
- Василь Василичу? - прямо уточнил Никита и опустился на колени,
припал лбом к откинутой бессильной руке. У самого захолонуло: <А ну как
зацепит напоследях?> Но и удаль: перед великими боярынями, перед толпою
знати не показать опасу, не уронить чести своей. Встал, невеселой усмешкой
отверг одобрительные глаза женок. (Воину на рати б умирать, а не так!)