"Дмитрий Михайлович Балашов. Отречение (Роман) (Государи московские; 6)" - читать интересную книгу автора

В этот вечер Алексий особенно долго стоял на вечернем правиле. Долго
молился, а окончив молитву, долго еще стоял на коленях перед иконами,
закаменев лицом. И не о Господе думал он, не о словах молитвы. Иной лик
стоял пред мысленными очами владыки, и лик тот слегка усмехался ему в
полутьме покоя, ибо был то лик покойного крестного, Ивана Данилыча Калиты.
- Здравствуй, крестник! - услышал он тихо-тихо сказанные слова.
- Здравствуй, крестный! - ответил покорно и ощутил позабытое детское
волнение во всех членах своих и в глубоком строе души.
- Ну как тебе, крестник, ноша моя? - вкрадчиво вопросил голос. И, не
добившись ответа, выговорил опять: - Тяжело тебе, крестник?
- А тебе? - ответил Алексий, с трудом размыкая уста.
- Мне тяжело!
- И мне тяжко! - эхом отозвался Алексий.
- Веришь ты по-прежнему, что ко благу была скверна моя? - вопросил
голос.
- Но ведь не свершилось нахождения ратей, ни смерды не погинули, и
растет, ширит, мужает великая страна! Погоди! Не отвечай мне! Ведь иначе
мы уже теперь были бы под Литвою!
- А цена власти? - вопросил вкрадчивый голос. - В грядущих веках?
- Царство пресвитера Иоанна, Святую Русь, страну, где духовное будет
превыше земного, мыслю я сотворить! - ответил сурово Алексий, подымая лик
к иконам и вновь ощущая на плечах груз протекших годов.
Свеча совсем потускнела. Все было в лиловом сумраке, и то неясное,
что мглилось пред ним, будучи призрачною головою крестного, издало тихий,
точно мышь пискнула, неподобный смешок.
- А создаешь, гляди-ко, твердыню земной, княжеской власти! Чем станет
твоя Святая Русь, егда восхощут цари земные сокрушить даже и православие
само?!
- Ты что, видишь... ведаешь грядущее, крестный? - вопросил смятенно,
покрываясь холодным потом, Алексий.
- Я не вижу, не ви-и-ижу-у-у... Не вижу ни-че-го! - пропела голова, и
голос теперь был не толще комариного писка. - Мой грех, крестник, неси
теперь на себе, мой грех!
Станята, подошедший к наружной двери моленного покоя, дабы позвать
наставника ко сну, услышав два голоса, остоялся и вдруг на ослабевших
ногах сполз на пол, часто крестясь и беззвучно творя молитву...


ГЛАВА 19

Исстари так ведется у людей, что обмануть недруга, чужака, иноверца
кажется допустимее, чем обмануть ближнего своего (хотя обманывают и тех и
других достаточно часто). Есть моральные системы (иудейская, например),
целиком построенные на исключительности своего племени, внутри которого
недопустимы никакие нарушения этических норм, а вне, с иноверцами,
"гоями", дозволены и ложь, и клевета, и обман, и предательство, и
преступление на том лишь основании, что гои - не люди.
Справедливости ради заметим, что неполноценными людьми, варварами
считали окружающих их инородцев и древние китайцы, и эллины, и скифы, и
египтяне, и римляне. Словом, всякая нация, добившаяся ощутимых успехов на