"Дмитрий Михайлович Балашов. Отречение (Роман) (Государи московские; 6)" - читать интересную книгу автора

поприще цивилизации и военного дела, не была свободна в той или иной мере
от пренебрежительного взгляда на более "примитивных" соседей, дозволяя
относительно их поступки, предосудительные в своей среде.
Мораль подобного сорта, впрочем, спорадически возникает в людских
сообществах и доныне, там и здесь, прикрываясь любыми подходящими к случаю
объяснениями религиозного, сословного, национального или классового,
корпоративного характера. Таковы были едва ли не все тайные организации от
ассасинов и тамплиеров до масонов и современных мафий. Представление о
принципиальном равенстве несхожих между собою наций, рас и культур и до
сих пор еще не стало достоянием большинства.
Что тут сказать! При всем различении ближних и дальних, своих и
чужих, различении необходимом и неизбежном, мораль должна быть единой. Для
всех. И рыцарь, подавший напиться раненному им в поединке противнику, и
полководец, обещавший милость побежденному городу, который открывает ему
ворота после долгой осады, надеясь на слово врага (а победитель сдерживает
свое слово!), и купец, возвращающий свой долг конкуренту по сгоревшей на
пожаре грамоте, и врач, оказывающий медицинскую помощь солдату вражеской
армии, и, словом, всякий, в ком есть истинная честь, понимает это
достаточно хорошо.
Может ли политика, спросим о том еще раз, как спрашивали уже
неоднократно, быть в абсолютном ладу с моралью?
Обман противника на войне диктуется военной необходимостью и входит в
понятие стратегии. Но где допустимый предел обмана в дипломатической игре?
Монголы, например, применявшие неисчислимые воинские хитрости, очень
твердо хранили закон о дипломатической неприкосновенности послов, не
прощая нарушений этого правила ни себе, ни другим, и, кажется, почти
выучили в конце концов этому правилу несклонную к нему прежде Европу.
Митрополит Алексий, человек высокой культуры и высокого этического
парения, понимал, что он, подписывая договор с Мамаем, нарушает тем самым
свой тайный уговор с Мурадом, продавая этого заяицкого хана в руки его
недругов, то есть совершая предательство, непростительное уже по одному
тому, что поводов к нему хан Мурад Алексию не подавал. Вот почему ему и
привиделась на молитве усмехающаяся голова крестного. Князь Иван радовался
тихо за гробом, что крестник, взявший на себя его крест, вынужден теперь
поступать так, как поступал при жизни сам Калита.
Дьявол - это нежить, бездна, эйнсоф, пустота, сочащаяся в тварном
пространстве вселенной. Но движение в тварном мире невозможно без наличия
пустоты. И потому всякое действование подстерегает грех. И всякое желание
насильно изменить сущее греховно по существу своему.
Александр Невский многие деяния свои оправдывал единою мерою: "Никто
же большей жертвы не имат, аще отдавый душу за други своя". Но отдать душу
- не значит ли впасть в грех непростимый?
Нынче митрополиту Алексию приходило воспомнить эти слова. Взяв на
рамена крест Калиты, Алексий не устрашился ни греха, ни воздаяния. В Орду
были посланы тайные гонцы, и в том, что Мурад был в конце концов убит
своим главным эмиром Ильясом, возможно (мы не утверждаем этого),
участвовало русское серебро. Впрочем, то же самое русское серебро могло
быть получено Ильясом и от Мамая!