"Дмитрий Михайлович Балашов. Отречение (Роман) (Государи московские; 6)" - читать интересную книгу автора

Раза два в тот день в затвор заглядывали татарские морды, лопотали
по-своему и скрывались. Стража все не шла. Наконец, к вечеру уже, в
маленьком, вровень с землею оконце помаячил лик и голос - своего, русича!
- обжег смертников надеждою:
- Кто тутотка?
- Свои, русици! Воды! Испить! - прохрипели полоняники.
- Сторожи нетути! - возразил голос. - Утикли вси! Резня у их!
Обалдело не поняли враз, а как дошло до ума - ринули к окну, заорали
всполошно:
- Со Христом Богом, выручай!
- Чичас! - ответил голос, и послышались редкие, неумелые удары камнем
по замку.
Новогородцы - отколь и сила взялась! - зубами рвали ремни, освобождая
друг друга, у кого-то нашелся обломок ножа; скоро освобожденные яро
кинулись на дверь. Затрещало, посыпалась земля. Дверь вынесли с
ободверинами, рванули вверх, ввысь, к свету и жизни.
Русич, что помогал с замком, заячьим скоком мотанул в сторону.
Какие-то в халатах, с саблями наголо ринулись было впереймы. Ушкуйники,
теряя людей, похватали их голыми руками, рвали горла, грызли зубами - не
спасся ни один. Оборуженные захваченными саблями, звериным чутьем выбирая
дорогу, новогородцы устремили к воде, к спасению. Еще кого-то встречали, с
кем-то бились, уменьшаясь в числе, но зато обрастая оружием, и,
дорвавшись, добежав до берега, пили, пили и пили, икая, храпя, готовые
выпить до дна всю Волгу, и снова шли, и снова бились, зверея, пока
наконец, в сумерках уже, не выбились из беды и не обрели лодью.
С берега, темного на ясной воде, летели стрелы. Гридя Крень,
спасшийся вместе с другими и раненный напоследях, выдрал татарскую стрелу
из тела, погрозил берегу кулаком. Весла гнулись в руках молодцов. Все еще
верили и не верили, но уже вокруг была и отдаляла от смерти спасительная
опалово-ясная полоса.
- Ужо воротим - мало им не будет! - процедил кто-то из ушкуйников. И
Гридя, зажимая рану ладонью, повторил растяжно:
- Воро-о-отим!
Только теперь начал он понимать, что остался жив, и с жизнью подошло
горячее желание мести: татарам ли, суздальцам - все едино кому!
- Воро-о-отим! - произнес он опять, липкой от крови рукою сжимая
онемелый бок, а другою, сжатым кулаком, грозя в отходящую назад смутным
громозжением клетей, вспыхивающую факельными огнями и воем недобрую
темноту татарской столицы. И чуялось по рыку, по ножевой ярости глаз, что
и в самом деле воротят, досягнут и "тряхнут Волгою" настырные
новогородские удальцы.


ГЛАВА 11

В ближайшие недели от чудом спасшихся купцов, от беглецов, от
отдельных ратных, что возвращались со свежими, кое-как перевязанными
ранами, обкуренные пожаром степной войны, на Руси вызнавалась понемногу
истина произошедшего.
Золотой Орды, по сути, уже не было. Мамай, захвативший правобережье