"Дмитрий Балашов. Святая Русь. (Кн.1, части 1 - 4) (Роман, Государи московские; 7)" - читать интересную книгу автора

спасал его от смерти в буранной степи и в бою, многажды уводя от ножей
заговорщиков? Разве не ему свыше заповедано быть карающим мечом Аллаха?
...Боль все возвращалась и возвращалась. Сарай Мульк-ханум спала.
Покойная Туркан-ага давно бы уже встала, почуяв, что его нет рядом с нею.
С ее смертью из его жизни ушли женское участие и доброта. И как он
ненавидел ее брата, Хусейна! Хотя и пытался любить... Увы! Два барса не
уживаются в одной норе!..
Ульджай Туркан-ага умела, поглаживая его по бедру, снимать боль. Его
первая жена, делившая с ним тяготы бегства и плена! И Хусейна он терпел
так долго только из-за нее. (Нет, не только из-за нее!)
О нем, Тимуре, плетут небылицы уже сейчас. Будто бы он начинал свой
путь главарем шайки разбойников, отнимая у кого барана, у кого два... С
такого нищего воровства подымаются только до края канавы, у которой
схваченным грабителям рубят головы. Во всех этих россказнях лишь тот
смысл, что многие эмиры Мавераннахра - не больше, чем такие вот разбойники
с караванного пути, разбегающиеся кто в Сеистан, кто в Хорасан, чуть
только на здешние земли хлынет новая волна завоевателей из Могулистана во
главе со своим хаканом.
Да! Судьба дала ему куда меньше, чем Хусейну, как-никак внуку
Казагана! Старый Тарагай не совершал подвигов. Он пас баранов и кормил
семью. Хлопотал, дабы Тимур окончил школу. Познакомил его, тогдашнего
нравного мальчишку, с шейхом Шамс-эд-Дином Кулали и тем дал его голове
всегдашнюю защиту высших сил. Он ведал, чуял, старый хлопотун Тарагай, что
сына ждет непростая судьба! Да, его не научили арабской речи! Однако
воину-турку достаточно знания таджикского и персидского, кроме своего
турецкого языка. Как унижался отец, вводя его во двор властного Казагана!
А эта полулегенда-полумечта о монгольских предках из рода Барлас...
Монгольского языка он уже не ведает, как не ведает его никто из нынешних
Барласов Мавераннахра! И лицом он уже не монгол: и высокий рост, и ширина
плеч, и этот нос, эти крупные губы, и густая борода, и цвет глаз - все
досталось ему от иных, местных предков. Быть может, от древних согдов или
таджиков. Арабского в нем тоже нет ничего. Он турок, тюрк, и все-таки род
Барласов, капля крови победоносного монгольского племени, - это то, что
помогало и помогает ему всегда. Если бы еще он каким-нибудь боком был
Чингизидом! Но этого нет, и он не будет придумывать себе иную родословную!
Честь воина - в его деяниях! Ему, Тимуру, достаточно звания эмира или
гури-эмира, эмира эмиров, что тоже еще впереди...
Нет, не баранов воровал он у местных жителей! Когда Тарагай,
состарясь, ушел от дел, он, Тимур, принял отцовы стада и рабов, устроивши
все должным образом. В его Кеше никогда не творилось ни диких поборов, ни
грабежей!
Это Хусейн не постыдился потребовать дань с его, Тимуровых, эмиров,
дабы расплатиться за свою неудачную войну! И когда Тимур, расплачиваясь за
своих обнищалых соратников, отдал драгоценности Ульджай-ханум, Хусейн лишь
посмеялся, узревши перстень своей сестры, но и не подумал вернуть его.
Родной сестре! Жене Тимура! Жене сподвижника, не раз и не два спасавшего
его от гибели! Он был скуп и скареден, он был жаден и чванлив, эмир
Хусейн, хозяин Балха!