"Дмитрий Балашов. Похвала Сергию (Исторический роман)" - читать интересную книгу автора

а настойчиво повторяемый, во всю жизнь Сергия, рассказ. Событие,
доставившее много беспокойства и родителям его, заботно, не раз и не два и
у разных людей выспрашивавших - к чему такое? И что означает, и о чем
повествует, не к худу ли? И каков будет этот ребенок, какой судьбой
наградит его Господь?
И вот я стремлюсь найти <научное>, то есть современное объяснение...
о, суета сует! Да разве научное объяснение что-нибудь изменит в его жизни,
в том, что было, о чем говорили и во что верили люди той поры... Да и
вообще, что значит <было>? Был крик, троекратный детский крик из утробы
беременной, возможно, на последнем месяцу, боярыни, крик в церкви во время
литургии, и бабам, обступившим ее после службы, отвечено было со
стеснением и опусканием очей, что младенца нигде не прячет, что он еще
там, во чреве... А я буду сейчас добиваться - мог ли нерожденный
прокричать? Да разве в этом дело? И - дадим уж себе волю и на это, дадим
волю на <объяснение>, ибо без того не можем, не умеем помыслить иначе. Мог
же быть любой непроизвольный <чревный> крик у женщины на сносях, в полной
народу церкви, да на последнем месяцу, да после двух-трехчасового стояния,
да, возможно, в духоте, в полуобморочном состоянии, возможно, в состоянии
полубредовом, экстатическом, когда самой уже кажется, что то кричит
ребенок во чреве... Ну, хоть так объясним! Хотя - зачем? Зачем нам всегда
эти научные объяснения или опровержения чудес? Верим же мы без объяснений
и без опыта, и не понимая того совершенно, в чудеса современной
механической цивилизации, и довольно нам, что кто-то там видел, кто-то
понял и объяснил. Лишь бы сами сделали, сами люди. Ну, а тогда, прежде,
верили природе. И непонятное, неясное уму называли чудом. Страшусь
сказать, но выскажу все же и такое предположение: а что, ежели наш
механический век не все понял, не все постиг, а вдруг да не все тайны
бесконечной и бесконечно изменчивой вселенной ясны нам, нашему
сегодняшнему сознанию? Сколько в самом деле высокого духовного мужества и
высокого стояния ума потребовалось англичанину Вильяму Шекспиру (человеку
самого начала современной технической цивилизации!) для того, чтобы
разорвать этот порочный круг мысли: <Если неизвестно нам и нами не
объяснено, значит, не существует>, - разорвать и бросить в лицо гордым
современникам, и в лица грядущим, еще более гордым, и в ограниченности
гордыни своей еще более спесивым потомкам бросить вещие слова истинного
прозрения: <И в небе и в земле сокрыто больше, чем снится нашей мудрости>.
(В старом, более известном переводе это звучит так: <Есть многое на свете,
друг Гораций, что и не снилось нашим мудрецам>.)
Так вот, не будем вс╕ же добиваться, чтобы современная медицина
объясняла все чудеса средних веков. Она будет стараться объяснить их, как
объясняем мы ход истории в каждый век по-своему, и в каждый век
по-разному! Но как история все-таки была... Не важно, из гордости, мужской
ли обиды или по <экономическим соображениям>, но, скажем, древние греки
отправились-таки под Трою, и сложили там свои головы, и пели потом
героические песни-сказания о великой войне с Приамом, и песни эти были
записаны, и дошли до нас, и вся запутанность Гомеровского вопроса не
отменяет наличия <Илиады> и <Одиссеи>... Так вот, то, что было, - было, и
был троекратный младенческий крик в церкви, во время литургии, в
Ростовском соборе, в первой четверти великого четырнадцатого столетия...