"Дмитрий Балашов. Похвала Сергию (Исторический роман)" - читать интересную книгу автора

имеет право на княжеские <кормы> и дани со своего княжества, а
разорившийся боярин, теряя добро и земли, теряет все, и может решительно
опуститься по социальной лестнице до служилых дворян, до городовых <детей
боярских>, до холопов даже, и даже до крестьян. И путь этот, безоглядный
путь вниз, боярину Кириллу, как виделось ясней и яснее, был уже как бы
предопределен судьбой.


Глава 4

Юрий Александрович, очередной князь-малолеток, наделавший новой беды
Кириллу, умер в лето 1320-е, на восемнадцатом году жизни, освободив стол
для малолетних детей Василия Константиновича... И вот город, сделавшийся
столпом учености Владимирской Руси, погибал. Погибал без бою и славы, в
которах князей и боярских несогласиях, в наездах послов, в оскудении,
причины коего - увы! - гнездились прежде всего в самих князьях ростовских,
что <мальчали и исшаивали>, когда рядом слагались княжества и росли, бурля
и перераспределяясь, глубинные силы новой Руси.
За сварами и ссорами не разглядели, не учуяли князья, да и бояре
ростовские, того, грозного, что творилось на Руси и в Орде в эту пору.
Сыновья Невского, Дмитрий с Андреем, заливали землю кровью, но спор
шел не о малом. Великое княжение, а с ним вся северная Русь, лежали на
чаше весов и должны были достаться победителю. Дети Невского властно
простирали руки к Великому Новгороду, налагали длань на целые княжества,
приобретали, захватывали, но не делили! Ростовские князья ссорились
по-мелкому и не увидели, как с принятием мусульманства Узбеком, с победою
<бесермен>, страшно закачались русско-ордынские весы. Не поняли
трагической сути падения Михаила Тверского. Не учуяли, что дело шло к
Куликову полю - к Куликову полю дело шло! Этого не увидели, не поняли в
Ростове, хотя тут-то и должны бы были и обязаны были понять прежде прочих!
И потому, век приспособляясь, даже и приспособиться не смогли к тому
новому, что начало наползать на Русь с воцареньем Узбековым.
Кирилл был в числе немногих, понимавших, - потому и настаивал, чтобы
Ростов держался Твери и великого князя Михаила, - но что он один мог?!
Прочим, казалось, пример Федора Чермного, - едва не захватившего, вместе с
Ярославлем, Смоленское и Переяславское княжества, - навечно вскружил
головы. Изо всех сил подружиться, покумиться с Ордой! Вопреки своему же
народу! Милостью хана усидеть на столе! И не узрели, что даже у покойного
Федора Чермного не получилось, да и получиться не могло, ибо вне морали
нет и не может быть успешной политики на Руси! И не видели, не ведали, что
Орда уже не та совсем, и союз с ханом, премудро устроенный некогда
Александром Невским, перестал быть возможен теперь, когда победили
воинствующие бесермены, объявившие Русь <райей>, податным бесправным
скотом, обреченным на позор и уничтожение. И начались <послы>...


А было допрежь того так: сидел в каждом городе баскак татарский, без
войска и особых прав, и надзирал за князем - исправно ли тот вносит дань
татарскую, не злоумышляет ли чего? А князь дарил баскака подарками, а мог
и нажаловаться на него в Орду. И баскак предпочитал не ссориться с князем,