"Дмитрий Балашов. Похвала Сергию (Исторический роман)" - читать интересную книгу автора

проматыванием имений... И великая истина, что богатство создается трудом и
что чем больше человек работает, тем он богаче, и наоборот, чем он больше
имеет богатства, добра, <собины>, тем больше обязан работать, чтобы его
сохранить, - великая эта истина, верная, в глубинной сути своей, несмотря
на все иллюзорные ее искажения, для всех времен и народов, почти
недоступна уже нашему сознанию. К слову сказать, получив от Екатерины указ
<о вольности дворянства>, то есть о праве жить, не служа в армии, а
значит, не работая, дворяне наши, несмотря на отчаянные усилия лучших
своих представителей, за полвека прожили, промотали и утеряли вс╕ нажитое
их предками за шесть предшествующих столетий, и реформа 1861 года, по
сути, покончила с дворянством, разрушив саму систему поместий, <земель со
крестьяны>... Ну, а как купеческие сынки умели за считанные годы спускать
миллионные отцовские состояния, мы знаем из литературы того же ХIХ века
достаточно хорошо.
В те же, далекие от нас века, когда всеохватывающей бюрократической
государственной системы еще вообще не существовало, в те века отнюдь не
просто было быть богатым и удерживать, и передавать детям богатства свои.


Боярин Кирилл был <нарочит>, великий муж в Ростовской земле. Но что
это значило? В чем состояло оно, это богатство? В родовых именьях
(напомним, без крепостного права!), в оружии, стадах, портах и прочей
<рухляди>, в дружине, наконец. Но за стадами нужен уход, оружие имеет силу
только в руках ратников, а ратных, дружину, нужно кормить, и кормить
хорошо. Чем значительнее был боярин, тем большее число зависимых от него
людей кормилось от его стола. И выгнать, уменьшить число их было подчас
просто невозможно. А служба князю? Она заключалась в делах посольских (а
ездили за свой кошт!), в военной помочи (а приводили своих ратных, и
оборужали их сами!), в управлении - ну, тут, на <кормлении>, то есть
управлении какой-то областью, можно было получить причитающиеся по закону
<кормы>, которые опять же шли на содержание дружины, слуг, посельских,
ключников, и прочая, и прочая. А ежели земля была разорена, взять с нее
что-то было отчаянно трудно (крестьянин не был крепостным, напомним еще
раз! И волен был уйти на все четыре стороны), а дружину, всех даньщиков,
вирников и прочих - корми! И ежели князь разорен, то одарить боярина за ту
же поездку в Орду совместно с князем он не может. А поездки в Орду - сущее
разорение! Там каждому татарину дай по приносу, да и стоимость тогдашних
переездов, нам даже не представить себе: целый поезд людей, коней,
дружины, возы с припасом, лопотью, серебро, серебро, серебро - не то не
доедешь и до места... А ездить со князем своим надобно все равно. Не
откажешься, ежели ты <муж нарочит> и один из ближайших бояр своего
господина...
Малолетних князей ростовских Кирилл жалел. Понимал и отводил глаза,
видя жалкую улыбку, с коей Федор Васильевич, вместо серебра и добра,
награждал своего слугу все новыми обещаниями в грядущем не забыть... Князь
был нищ. Куда уплыли сокровища, собиравшиеся столь упорно предками, он не
знал и сам хорошенько. Задерживались дани Орде. Дело шло к тому, что
московский князь вот-вот наложит руку на Ростов, без бою-драки-кроволития,
а просто так вот: возьмет и съест. И боярин Кирилл нищал вместе со своими
князьями. Нищал еще страшнее, ибо князь, даже разоренный дотла, все одно