"Дмитрий Балашов. Степной закат (Святая Русь, часть восьмая) [И]" - читать интересную книгу автора

начал он.
"Так и есть, дома Пасху справить не придет!" - подумал Иван,
догадывая, что воспоследует новый посыл куда-нито. Впрочем, вспомнив
неложные рыданья Василия над гробом Данилы Феофаныча, он несколько
помягчел и, чуть-чуть улыбнувшись одними глазами, вопросил:
- Срочная служба надобна?
- Грамоту тайную в Торжок, передашь торговому гостю тамошнему...
- Максиму! - подсказал Федоров, отцовым разбойным оком глянув в очи
великому князю. - Передаться надумали, што ли, Москве?
Василий принял взгляд кметя прямо и ясно. Научился уже глядеть
пристойно княжескому званию своему. Отмолвил:
- Пока не ведаю!
Верно, с этим послужильцем бежали вместях из Орды, сидели в
Кракове... Это не проходит. Да и забывать не след, верные слуги завсегда
нужны!
- Боюсь, чернь не сблодила б чего!
Иван кивнул, боле не переспрашивая. Подумал, сведя брови, спросил:
- До Пасхи?! ("За полтора дня?") - Холодные мурашки поползли по коже,
когда представил рыхлый снег, неверный лед на Волге и дикую скачку
сменяемых на подставах коней. - До Пасхи, поди, не успеть!
- Надо успеть! - возразил князь. - Пото и послал за тобой! Княжая
служба...
- Вестимо! - оборвал Иван, отметая разговор о награде.
- Кметей выбери сам, много-то не надобно...
- Двоих нать! - сказал Иван, прикидывая, что надо брать Кривого и
Кошку, эти выдержат!
Василий, осуровев ликом, вручил ему запечатанную грамоту, перстень с
княжою печатью (по нему на всех подставах и ямах не в очередь дадут коней)
и кожаный кошель с серебром. Оба, князь и воин, встали.
Взошла Соня, Софья, располневшая, похорошевшая. Русским побытом
поднесла Ивану чару стоялого меда на серебряном веницейском подносе. Иван
принял чару, осушил, поклонил. Софья, слегка зардевшись, коснулась губами
его склоненного чела. Вбежал придверник. Иван Федоров тут же наказал ему,
кого вызвать, и пошел, простясь с князем, готовить коней. Солнце уже
низило, наполняя золотом разноцветные стекла дворцовых окошек, скакать
приходило в ночь.
- Успеет? - вопросила Софья, когда за Иваном закрылась дверь. Василий
передернул плечами. Его всегда задевало, когда Соня сомневалась в ком-то
из русичей. Отмолвил:
- Должен успеть! - Внутреннее чувство подсказывало ему, что затея с
Торжком, пожалуй, слишком дерзка, и посланный кметь вполне может потерять
там голову, но упрямство одолело: не выстали на борони, дак и наподи!
Мало кто поворачивал голову, провожая троицу княжеских кметей, что в
опор, разбрызгивая мокрый, тяжелый снег, вылетели из ворот Кремника. К
скорым гонцам на Москве попривыкли. Иван скакал, не умеряя прыти коня (на
ближайшей подставе дадут свежего!). Только грай сердитых ворон летел
следом, замирая в отдалении. Так же скакали его отец, и дед, и прадед -
княжая служба! Да, по совести сказать, и самому нравилась безудержная
лихость посольской гоньбы!
Тверь показалась на рассвете. Ночная сторожа долго не брала в толк: