"Дмитрий Балашов. Вечер столетия (Святая Русь, #7) [И]" - читать интересную книгу автора

токмо зажитка, но и жизни? Счастлив народ (счастлив в любых труднотах
бытия!), пока силы сцепления перевешивают в нем силы распада, делающие
любую силу бессильной и любую власть призрачной!
И однако, в предчувствии скорого конца великого князя вновь
обнажилось старое соперничество некогда великого и гордого, ныне
поколебленного ударами судьбы рода Вельяминовых с оборотистыми, жадными и
настырными Акинфичами, что лезли наперед всем кланом и уже захватили едва
ли не половину мест в думе государевой. Грозно нависли над целостностью
страны спесь и гонор вчерашних смоленских княжат, Фоминских и Всеволожей,
рвущихся быть первыми, ревновали о власти выходцы из Костромы и
Юрьева-Польского, роптали те, кто оказался в извивах судьбы на службе
удельных московских володетелей, и прежде всего бояре Владимира Андреича
Серпуховского, возмечтавшие, под крылом своего господина, засесть места в
Думе великокняжеской...
Впрочем, все это подспудное шевеление пока не прорывалось гноем
грядущих мятежей, свар и споров Шемячичей с великим князем Московским.
Внешне все было пристойно и тихо. Готовились к севу, собирали и везли на
Москву по последним снежным путям весенний корм: сено, жито, сыры, говяжьи
и свиные туши, битую птицу и прочее обилие, полагавшееся по древним
установлениям, вошедшим в плоть и кровь страны столь прочно, что никто еще
не дерзал пересмотреть эти обычаи, и количество гусей, баранов, коробей
овса, мер ржи и кадушек масла, собираемых даньщиками, оставалось
одинаковым год от году, уже силою этой одинаковости способствуя прочности
страны. Крестьянин знал, что его не оберут, что князь защитит, что беда -
мор, засуха или вражеское нашествие - может нагрянуть снаружи, но не
изнутри, не от своих же бояр и княжеских послужильцев. Почему и богатство
измерялось количеством земли да количеством пахарей на ней, а также
изобилием или, напротив, скудостью прочих промыслов - соляных варниц,
медовых бортей, долями в рыбных ловлях, в мыте, в "конском пятне" и
прочем, да еще данями - скорою, "мягкою рухлядью" и серебром - с далеких
полудиких окраин Руси Великой.
Пушнина, мамонтова кость и серебро добывались за Камнем (за Уральским
хребтом) с насилием и кровью, по рекам и переволокам доставлялись в
Новгород Великий и волжские города. За обладание этой данью дрались друг с
другом удельные князья Владимирской земли и бояре Великого Новагорода. С
мыта, с городских рынков и вымолов, с лодейного и повозного притекало иное
добро: железная и прочая ковань, многоразличные изделия ремесла, а также
поставы сукон, бархатов, тафты и шелков иноземных, что везли на Москву
богатые купцы-сурожане. Мытные сборы пополняли княжескую казну, почему и
велась упорная борьба за обладание торговыми городами - тою же Костромой,
Ярославлем или Нижним Новгородом. Но и тут бояре и смерды знали и защищали
своих князей, потому так мучительно трудно давались первые шаги по
объединению великой страны в одно государственное целое. И сколько же
заплачено за это объединение, сколько истрачено сил и пролито крови!
Знаете ли это вы, правнуки великих пращуров, сотворивших Россию? Знаете ли
вы, неразумно растрачивающие ныне прадеднее добро?..


Несчастья продолжали рушиться на семью покойного великого тысяцкого
Москвы Василия Васильича Вельяминова, словно в отмщение за древний,