"Владимир Николаевич Балязин. За светом идущий [И] (детск.)" - читать интересную книгу автора

что, как и прежде, он знает все.
Однако знал он лишь то, что и почти все жители Вологды: новый воевода
хитер, жаден, увертлив; холопы его - как пиявки на больном: сосут кровь,
пока не отвалятся; соглядатаи его, как тараканы, в любой избе.
Не знал Варлаам главного: что поделывает Леонтий Степанович за высокой
стеной, за крепкими воротами...


* * *

Тимоша, принаряженный, умытый, подошел к запертым воротам воеводского
двора. Стукнул, как было велено, и на голос - чужой, незнакомый - ответил
по-условленному.
- Иди вслед, добрым людям товарищ, - тихо проговорил привратник,
громадный рыжий мужик с кистенем за поясом, и вразвалку пошел к палатам.
Дверь с красного крыльца была закрыта и отворилась после таких же
условных, тайных слов. Привратник вернулся к воротам, а Тимошу повел в
палаты другой мужик, ни дать ни взять родной брат великана, такой же
большой, такой же рыжий, только за поясом вместо кистеня торчала пистоль.
По устланной ковром лестнице они поднялись на второй этаж. На площадке
- господь, спаси и помилуй! - стояли два голых медных мужика с медными же
венцами из ягод и листьев на кудлатых головах. Единую руку уперев в бок,
другою держали светильники. Жир в светильниках трещал и смердел, голубоватый
дым плыл под невысоким потолком, из-за двери горницы слышен был говор многих
людей, смех и - должно, примерещилось Тимоше - звонкие и высокие женские
голоса.
- Входи, добрым людям товарищ, - проговорил второй страж и, указав
перстом на дверь, пошел по лестнице вниз.
Тимоша постоял немного и, собравшись с духом, толкнул дверь. Он
окунулся в шум и дым - будто в кузню нырнул. Оттого и не смог понять сразу,
кто, где и что вообще творится вокруг: слышал только многие как бы дальние
голоса и видел огни свечей, средь которых мелькали люди - неясные, словно
тени.
Внезапно совсем рядом оказался некто - не то мужик, не то баба, в шапке
с бубенцами, из-под шапки - волосы ниже плеч, в высоких немецких сапогах с
кистями, в немецкой же рейтарской куртке желтой кожи, рукава кверху от
локтей разрезаны, а лицо так заляпано белилами да румянами - будто у
кабацкой гулены. Обхватив за плечо крепко - сразу пропали всякие сомнения:
мужик! - второй рукой сунул прямо в лицо такую ендову - коню впору. Тимоша
отшатнулся, но ряженый держал его крепко. Оскалив зубы, крикнул:
- Пей, добрым людям товарищ! Пей без сумненья!
И тут еще раз Тимоша охнул неслышно: по голосу признал ряженого -
Кузьма Иванович!
Из тумана выскочил еще один ряженый, а с ним две женки - пьяные,
крикливые, простоволосые.
Тимоша озирался, соображая. Вдруг стало совсем тихо, и возле Тимоши
оказался невысокий, мелкий лицом мужичонка, в лапотках, в чистом, тонкого
холста портище. Руки у него были маленькие, белые, и держал он в руках
длинные четки - будто капли застывшего меда повисли в воздухе.
- Дай ендову, - тихо сказал мужичок, и ряженый тут же поднес ковш прямо