"Сруога Балис. Лес богов [H]" - читать интересную книгу автора

свобода надрываться на принудительных работах и в трудовых лагерях.
В 1942 - 1943 годах в Штутгофском лагере было 3500 - 4000 узников.
Состав их менялся три-четыре раза в год. На смену умершим пригоняли новых, и
общее число заключенных в лагере твердо держалось в пределах трех с
половиной - четырех тысяч голов. Среди них насчитывалось несколько десятков
старожилов, маявшихся со дня основания лагеря и все-таки ухитрившихся
выжить. Были узники, переведенные в Штутгоф из других лагерей, уже познавшие
по пяти-восьми лет лагерной жизни. У некоторых за плечами, кроме лагерей,
было долголетнее пребывание в тюрьмах.
Под сенью Леса Богов жили необыкновенные люди, прошедшие огонь и воду,
адский зной и стужу в буквальном смысле слова. Это были люди большой
физической силы и непреклонной воли, люди, полные безумной решимости все
преодолеть и выжить. Впрочем, они были к тому же и счастливчиками, потому
что их не спасли бы ни сила, ни выносливость, если бы слепое счастье
случайно не одарило их своей улыбкой.
В 1942 году Штутгофский лагерь перешел от самоуправления города
Гданьска в ведение государства. Он был отдан эсэсовской организации и
превратился как бы в ее частную собственность со всем движимым и недвижимым
имуществом, причем в реестр движимого имущества внесли и узников. И все же
положение в лагере стало с того времени понемногу улучшаться. Ветераны
Штутгофа, выжившие с 1939 года, рассказывали о своих прежних злоключениях
невероятные вещи, невероятные, разумеется, для тех, кто не бывал в немецких
концлагерях.
К 1943 году уцелевшие и видавшие виды ветераны сумели закрепиться на
выгодных позициях, занять даже господствующие места имевшие большое значение
в жизни лагеря.
Власть лагеря в руках узников! Понятно, в этом выражении много
преувеличения, но и правды немало. В сущности, здесь происходило нечто
похожее на то, что было в царской крепостной России: барин имел право
наказать своего холопа выпороть, продать выменять на суку, но жить без
крепостного он не мог. Великий русский писатель Гончаров в своем знаменитом
романе "Обломов" мастерски запечатлел все это. Помещик Илья Обломов не
только не может существовать без своего крепостного Захара, но и сам
делается в какой-то степени его рабом. Захар, лишенный возможности вырваться
на волю фактически делает со своим господином все, что хочет. Бесправный,
целиком зависящий от настроения барина он может в то же время навязать
Обломову свою волю.
В Штутгофском концентрационном лагере в отношениях между эсэсовцами и
заключенными имело место нечто подобное.
Эсэсовцы могли расстрелять узника, повесить убить, бросить на
растерзание псам, обобрать, избить, вымазать дегтем и т.д. и т.д.
Заключенный был вне закона. Он не имел никаких прав. Никакая юстиция его не
защищала. Он значил меньше любой вещи занесенной в инвентарную книгу. И
все-таки без помощи заключенных эсэсовцы не могли ни поддержать порядок в
лагере ни наладить собственный быт. Узниками-захарами были в большинстве
своем поляки уцелевшие со дня основания лагеря и немцы, доставленные из
других лагерей - в основном уголовники, гомосексуалисты и религиозные
сектанты.
Но такой порядок установился не сразу. Он достался ценой долгих
мытарств и неимоверных страданий. Вообще говорить о лагере, как о постоянной