"Джеймс Боллард. Автокатастрофа" - читать интересную книгу автора

Это насилие, пережитое в стольких повторах,
стало близко ассоциироваться с нашими сексуальными отношениями. Драки и
пожары в наших мозгах сочетались браком со сладостной дрожью наших
эрегирующих тканей; пролитая студентами кровь - с вязкой жидкостью,
истекающей из половых органов и орошающей паши пальцы и рты. Даже моя
собственна я боль, когда я лежал на больничной койке, а Кэтрин устанавливала
стеклянный сосуд для мочи между ног, задевая пенис крашеными ногтями, даже
спазматические вспышки, охватившие мою грудь, казались продолжением того
реального мира насилия успокоенного и прирученного до рамок наших
телепрограмм и журнальных страниц.
Кэтрин оставила меня отдыхать, прихватив с собой половину цветов,
которые она принесла. Под взглядом стоящего в дверях старшего из
врачей-азиатов она замешкалась в ногах моей кровати, улыбнувшись мне с
внезапной теплотой, словно сомневаясь, увидит ли она меня снова
Р. палату вошла сестра с чашкой в руке. Это была новая сотрудница
отделения скорой
помощи, хорошо сохранившаяся женщина лет под сорок. После теплого
приветствия она откинула одеяло и стала осматривать повязки, скользя
серьезным взглядом вдоль очертаний синяков. Один раз я поймал ее взгляд, но
она, невозмутимо посмотрев мне в глаза, вернулась к своей работе - она как
раз водила губкой возле бинта, который шел от опоясывающей меня повязки в
пах. О чем она думала - о вечерней трапезе мужа, о приболевших детях?
Различала ли она автозапчасти, оттиснутые, как печатная матрица, на моей!
коже? Может быть, она пыталась угадать марку машины, оценивая массу корпуса
и наклон рулевой колонки?
- С какой стороны вам его положить?
Я посмотрел вниз. Она держала мой вялый пенис большим и указательным
пальцами, ожидая моего решения - с какой стороны он должен лежать: слева
или справа от цен-трального бинта.
Пока я обдумывал эту странную задачу, мой пенис охватила короткая
вспышка первой после аварии эрекции, слегка ослабив напряжение ее тонких
пальцев.
Этот поощрительный толчок, от которого налился мой член, почти
буквально поднял меня с больничной койки. Через три дня я уже ковылял в
физиотерапевтическое отделение, выполняя поручения медсестер, и околачивался
в ординаторской, пытаясь болтать с утомленными врачами. Сквозь грустную
эйфорию, сквозь тревожную вину за убитого мною человека пробивалось ощущение
живительной силы секса. Неделя, прошедшая после аварии, провела меня через
лабиринт боли и безумных фантазий. Рутина повседневной жизни, с ее
приглушенными драмами, притупила или стерла мою естественную способность
бороться с физическими травмами. Эта катастрофа была моим единственным
реальным опытом за многие годы. Впервые я оказался в физической конфронтации
с собственным телом - неисчерпаемой энциклопедией боли и выделений, - с
враждебными взглядами других людей и с фактом убийства. После бесконечной
бомбардировки пропагандой безопасности дорожного движения попасть в
настоящую аварию было для меня
почти облегчением. Подстрекаемый, как и все мы, этими плакатными
разглагольствованиями и телефильмами о воображаемых авариях, я испытывал
смутный дискомфорт от того, что чудовищная кульминация моей жизни
отрепетирована много лет назад и наступит на какой-то автостраде или