"Джеймс Баллард. Фабрика грез Unlimited" - читать интересную книгу автора

У входа в парк располагаются мемориалы, воздвигнутые ими в мою честь в
последние минуты перед последним их полетом. С добродушной иронией они
сложили эти миниатюрные пирамиды из посудомоечных машин, телевизоров и
проигрывателей, а затем разукрасили их подсолнухами, тыквами и нектаринами -
любовь и признательность жителей спального пригорода вряд ли могла найти для
своего выражения более подходящие материалы. И в каждом из этих святилищ
содержится клочок моего летного комбинезона либо крошечный обломок
самолета - память о нашем совместном парении в шеппертонском небе и
летательной машине, приводимой в действие человеком, машине, построить
которую я мечтал всю мою жизнь и наконец построил, с их помощью.
Один из вертолетов делает пробный круг над городским центром, он уже
так близко ко мне, что пилот и наблюдатель не могут не заметить, как сияет
среди деревьев мое тело. Но вся их встревоженная суета не имеет ровно
никакого смысла, да и их железная машина - тоже. В самое ближайшее время
покинутых городов станет так много, что им и не сосчитать. Вдоль всей Темзы,
по всей Европе, в обеих Америках и далее, в Азии и Африке, десятки тысяч
подобных пригородов опустеют, когда их обитатели отправятся в свой первый
настоящий - своими человеческими силами - полет.
Весь этот год меня обуревали мечты о полете.
Теперь я знаю, что эти тихие, обсаженные деревьями улицы суть взлетные
полосы, только и ждущие, чтобы мы взмыли с них в то самое небо, которое
манило меня семь дней назад, когда я подлетал на легкомоторном самолете к
маленькому городку, уютно расположившемуся на берегу Темзы, когда я рухнул
на нем в Темзу, чтобы спастись потом и от неминуемой, как казалось, смерти,
и от всей прошлой жизни.

Глава 2
Я увожу самолет

Летом я устроился в лондонский аэропорт уборщиком самолетов. Несмотря
на непрестанный шум и миллионные потоки туристов, протекающие через здание
аэровокзала, я проводил свой рабочий день в полном одиночестве. Окруженный
отдыхающими авиалайнерами, я бродил с пылесосом по пустым проходам, убирая
всегдашний дорожный мусор - объедки, неиспользованные транквилизаторы и
контрацептивы - все эти следы прибытий и отбытий, напоминавшие мне о моих
собственных безуспешных попытках куда-нибудь попасть.
Двадцатипятилетний, я уже тогда отчетливо понимал, что все последние
десять лет моей жизни были сплошной лавиноопасной зоной. Я раз за разом
выбирал себе новый курс, следовал ему тщательнейшим образом - и неизменно
врезался в ближайшую кирпичную стену. Странным образом я ощущал, что, даже
попросту будучи самим собой, я исполняю чью-то чужую роль. И лишь мое
маниакальное стремление разыгрывать из себя кого-то другого - в первую
очередь притворяться летчиком, переодеваясь в белый летный комбинезон,
найденный мною в каком-то шкафчике, - затрагивало край некоей невидимой
реальности.
В семнадцать лет я распрощался со школой - меня исключили. Школ этих на
моем веку было много, с полдюжины, и из каждой меня исключали. Учителя
считали меня ленивым и задиристым, я же воспринимал взрослый мир как своего
рода скучный, злокозненный заговор, участвовать в котором мне совершенно не
хотелось. Совсем еще маленьким я попал вместе с мамой в автомобильную