"Джеймс Баллард. Фабрика грез Unlimited" - читать интересную книгу автора

заправочной станции, толкаются за место на крышах брошенных автомобилей.
Когда я прислоняюсь к большому стоячему почтовому ящику, пытаясь привести
хоть в какой-то порядок лохмотья своего комбинезона, гарпия, стерегущая
обреченные на вечное забвение письма, делает угрожающий выпад; можно
подумать, что она меня забыла и теперь интересуется, кто он такой, этот
одинокий летчик, внезапно занесенный ветром на пустынные улицы. Варварские
плюмажи алых ибисов, какаду и попугаев ара сплошь покрывают молл; будь такое
возможно, я прикрепил бы этот живой шлейф к своему поясу. За последние
минуты, пока я перепроверял, что никого здесь не забыли, центр Шеппертона
превратился в замечательный авиарий, огромный птичий заповедник, где
царствуют кондоры.
Кондоры, они одни останутся со мной до конца. Вот и сейчас два огромных
стервятника следят за каждым моим движением с бетонной крыши гаража. Края их
крыльев перемазаны гнилью, между когтей желто поблескивает гной
разлагающейся плоти - подлое золото в цепких лапах ростовщиков. Как и все
остальные птицы, они ежесекундно готовы - я ясно это вижу - на меня напасть,
взбудораженные вертолетами и глубокой, едва затянувшейся раной на моей
груди.
Несмотря на все эти пригородные радости, я охотно бы здесь задержался,
чтобы получше осмыслить происшедшее со мною и последствия этого для всех
нас, последствия, далеко выходящие за пределы этого крошечного, в пятнадцати
милях к западу от Лондона, городка. Куда ни посмотри, на залитых солнцем
улицах царит спокойствие и тишина. У садовых калиток валяются игрушки,
брошенные час назад недоигравшими и убежавшими прочь детьми; один из моих
ближних забыл газонную поливалку, она так и крутится, раз за разом вскидывая
над декоративным прудом миниатюрные, безупречно чистые радуги, словно в
надежде заарканить в его невеликой глубине некую призрачную рыбу.
- Миссис Сент-Клауд!.. Отец Уингейт!.. - Вдова, пытавшаяся
финансировать мою летную школу, и священник, выудивший мои кости из речных
отложений; уже сейчас я начинаю чувствовать, как мне их недостает.
- Мириам!.. Доктор Мириам!.. - Молоденькая врачиха, вернувшая к жизни
меня, почти утонувшего.
Теперь все меня покинули. Сделав знак птицам следовать за мной, я
пересекаю молл. На берегу реки есть укромное место, где я смогу переждать,
пока вертолеты не уберутся. Напоследок я еще раз окинул взглядом пышную
тропическую растительность, столь неожиданную в английском городке. На
крышах супермаркета и автозаправки нет свободного места от орхидей и
огромных древовидных папоротников, в витринах скобяной лавки и
телевизионного магазина буйствуют роскошные, с резными листьями пальмы,
манговые деревья и магнолии заполонили скромные в прошлом садики, превратив
тихий пригородный поселок, куда я свалился с неба какую-то неделю назад, в
некое подобие амазонских джунглей.
Треск вертолетов становится все громче, они методично прочесывают
безлюдные улицы рядом с киностудией. Вооруженные биноклями наблюдатели
вглядываются в опустевшие дома. Но хотя жители Шеппертона покинули свой
город, я все еще ощущаю в себе их присутствие. Взглянув на отражение в
витрине бытовой техники, я вижу, что тело мое светится нездешним, ангельским
огнем, зажженное изнутри мечтами всех этих секретарш и домашних хозяек,
киноартистов и банковских кассиров, прошедших сквозь меня по тайным тропам
моих костей.