"Оноре Де Бальзак. Покинутая женщина" - читать интересную книгу автора

но властно протянула ему руку, а затем, как бы повинуясь женской природе,
призвала улыбку на бледные свои уста и сказала:
- Господин де Шампиньель сообщил мне, что вы любезно согласились
передать мне поручение. Вероятно, оно от...?
Услышав эти роковые слова, Гастон еще сильнее ощутил, в какое
неловкое положение поставил себя, как бестактно и бессовестно он поступил
с такой благородной, такой несчастной женщиной. Он покраснел. Его глаза,
отражавшие тысячи мыслей, выдавали его смущение. Но вдруг он овладел собой
- юные души умеют черпать силы в признании своих ошибок, - и, прервав г-жу
де Босеан жестом, полным покорности, он взволнованно ответил ей:
- Сударыня, я не заслуживаю счастья видеть вас; я вас недостойно
обманул. Как бы ни было велико мое чувство, оно не может оправдать
презренный обман, к которому я прибег, чтобы к вам проникнуть. Но,
сударыня, может быть, вы разрешите сказать вам...
Виконтесса гордо и презрительно посмотрела на Гастона, подняла руку к
шнуру звонка и позвонила; вошел камердинер, она сказала ему, с
достоинством глядя на молодого человека:
- Жак, осветите барону лестницу.
Она встала, надменно поклонилась Гастону и нагнулась, чтобы поднять
упавшую книгу. Насколько грациозно и мягко приветствовала она Гастона,
настолько же сухо и холодно держалась она теперь. Г-н де Нюэйль поднялся,
но не уходил. Г-жа де Босеан снова посмотрела на него, как бы говоря: "Вы
еще здесь?.."
В ее глазах была такая язвительная насмешка, что Гастон побледнел,
точно был близок к обмороку. Однако, сдержав набежавшие слезы, осушив их
огнем отчаяния и стыда, он бросил на г-жу де Босеан даже несколько гордый
взгляд, в котором готовность подчиниться сочеталась с чувством
собственного достоинства: виконтесса имела право наказать его, но так ли
это было необходимо? Он вышел. Когда он уже был почти у самой лестницы,
осторожность и обостренная страстью сообразительность открыли ему всю
опасность положения.
"Если я сейчас покину этот дом, - подумал он, - я больше никогда не
вернусь сюда; в глазах виконтессы я навсегда останусь глупцом. Каждая
женщина - а она настоящая женщина! - всегда угадывает, что она любима;
может быть, у нее закралось смутное и невольное сожаление, что она так
резко отказала мне от дома; но ей самой уже нельзя, невозможно изменить
свое решение; мое дело - угадать ее волю".
При этой мысли Гастон остановился на лестнице и, как бы
спохватившись, воскликнул:
- Ах, я позабыл у виконтессы...
Он пошел назад в гостиную в сопровождении камердинера, который привык
уважать титулы и священное право собственности и был введен в заблуждение
непринужденным тоном Гастона. Барон де Нюэйль вошел тихо, без доклада.
Когда виконтесса подняла голову, очевидно, предполагая, что вошел
камердинер, перед ней стоял Гастон.
- Жак осветил мне все, - произнес он, улыбаясь. Эти слова
сопровождались прелестной, слегка грустной улыбкой и прозвучали совсем не
шутливо, а задушевно.
Госпожа де Босеан была обезоружена.
- Садитесь, - произнесла она.