"Оноре Де Бальзак. Поручение" - читать интересную книгу автора

небрежно завязанный галстук, покоробившийся воротник его рубашки. В этом
человеке было что-то от судьи, еще больше - от советника местной
префектуры; в нем была важность кантонального мэра, чья воля - закон, и
кислая уязвленность кандидата, периодически проваливающегося на выборах,
начиная с 1816 года; невероятная смесь деревевского здравого смысла и
глупейших предрассудков; отсутствие светских манер, но высокомерие
богатства; он, видимо, находился в подчинении у жены, а воображал себя
владыкой семьи и всегда был готов взбунтоваться из-за какой-нибудь мелочи,
не обращая внимания на вещи более существенные; в довершение представьте
себе увядшее, морщинистое, загорелое лицо, седые, длинные, редкие,
прилизанные волосы - и вы получите портрет этого господина. Но графиня! О,
какую представляла она яркую и резкую противоположность своему супругу! То
была маленькая женщина с худощавой и грациозной фигурой, с восхитительной
осанкой, такая тонкая, нежная и хрупкая, что, казалось, разобьешь ее, если
коснешься. Она была в белом муслиновом платье, с розовым поясом, в изящном
чепчике с розовыми лентами, в шемизетке, под которой так восхитительно
обрисовывались ее плечи и прелестно очерченная грудь, что при виде их в
глубине сердца зарождалось непобедимое желание обладать ими. У нее были
живые, черные, выразительные глаза, мягкие движения, прелестная ножка.
Старый ловелас дал бы ей не более тридцати лет, так много молодости
сохранилось в очертаниях ее лба и в других, наиболее чувствительных к
возрасту чертах лица. Что касается ее характера, мне показалось, что в нем
есть что-то напоминающее графиню де Линьолль и маркизу де Б. - эти два
женских типа, всегда живые в памяти молодого человека, прочитавшего роман
Луве. Я вдруг проник во все семейные тайны этой четы и принял
дипломатическое решение, достойное старого посланника. Быть может, то был
единственный случай в моей жизни, когда я проявил такт и понял, в чем
состоит искусство придворных, а также светских людей.
После тех беззаботных дней мне пришлось выдержать слишком много битв,
которые научили меня взвешивать самые незначительные поступки с точностью
химика в его лаборатории и не делать ничего, не соблюдая той размеренности
этикета и хорошего тона, которые засушивают самые великодушные движения
чувств.
- Граф, мне хотелось бы переговорить с вами наедине, - сказал я с
таинственным видом и отступил на несколько шагов назад.
Он последовал за мною. Жюльетта оставила нас вдвоем и удалилась с
равнодушием женщины, уверенной в том, что она сумеет всегда, когда
захочет, узнать все секреты своего мужа. Я вкратце рассказал графу о
смерти своего попутчика. Впечатление, произведенное на него этим
известием, показало мне, что он питал довольно живое, дружеское чувство к
своему юному сотруднику, и это обстоятельство дало мне смелость подать
следующую реплику в диалоге, последовавшем между нами.
- Жена моя будет в отчаянии, - воскликнул он, - и мне придется
прибегнуть ко многим предосторожностям, чтобы сообщить ей об этом
злосчастном событии!
- Милостивый государь, - сказал я, - моей обязанностью было
обратиться сначала к вам. Я не хотел выполнить это поручение, возложенное
на меня незнакомцем по отношению к графине, не уведомив об этом вас; но он
доверил мне одно тайное завещательное распоряжение, ни в чем не нарушающее
требований чести, - одну тайну, которой я не властен располагать. То