"Оноре де Бальзак. Поиски Абсолюта" - читать интересную книгу автора

детей, не отдав им всей нежности, на которую они имели право, она старалась
искупить воображаемую вину, и теперь дети восхищались ее заботами о них, ее
внимательностью: ей хотелось, чтобы они, так сказать, жили в самом ее
сердце, хотелось покрыть их слабеющими своими крыльями и в один день излить
на них свою любовь за все те дни, когда она не думала о них. Страдания
придавали ее ласке, ее словам умилительную теплоту, шедшую прямо из души.
Еще прежде, чем произнести нежные слова своим трогательным голосом, она уже
ласкала детей глазами, и рука ее, казалось, постоянно посылала на них
благословение. Итак, восстановив было свой пышный образ жизни, дом Клаасов
вскоре прекратил приемы, и замкнутость его стала еще полнее. Валтасар уже не
праздновал годовщины свадьбы, но город Дуэ этому не удивлялся. Сначала
болезнь г-жи Клаас явилась достаточным оправданием такой перемены; затем
расплата с долгами приостановила злословие; наконец постигшие Фландрию
политические превратности, война Ста дней, иноземная оккупация отвлекли от
химика общее внимание. В течение этих двух лет город так часто бывал
накануне своего падения, так беспрерывно занимали его то французы, то
вражеские войска, столько побывало здесь иностранцев, столько деревенских
жителей нашло здесь себе приют, интересы стольких людей были задеты,
стольким людям угрожала гибель, столько произошло перемен и несчастий, что
всякий думал лишь о себе. Лишь аббат де Солис и его племянник, да оба брата
Пьеркена навещали г-жу Клаас, для которой зима 1814-1815 года была
мучительнейшей агонией. Муж редко приходил поговорить с ней. Правда, после
обеда он часами просиживал неподалеку от нее, но так как у нее не хватало
сил поддерживать долгий разговор, он произносил две-три фразы, вечно одни и
те же, садился, умолкал, и в зале воцарялось ужасающее молчание.
Разнообразилась эта монотонная жизнь лишь тем, что иногда аббат де Солис с
племянником приходили провести вечер в доме Клаасов. Пока аббат играл в
триктрак с Валтасаром, Маргарита разговаривала с Эммануилом у постели
матери, которая улыбалась невинным их радостям, не давая заметить, каким
печальным и в то же время благостным для измученной ее души было свежее
веяние девственной любви, переливающейся через край то в одном, то в другом
слове. Какая-нибудь интонация голоса, таившая в себе чары для этих юных
существ, разбивала ей сердце, перехваченный ею взгляд, которым они говорили
без слов, повергал ее, полумертвую, в воспоминания о счастливой молодости, и
тем более горьким становилось настоящее. У Эммануила и Маргариты было
достаточно чуткости, чтобы воздерживаться от милых ребячеств любви и не
растравлять ран больного сердца, о которых они инстинктивно догадывались.
Еще никто не отметил, что у чувств есть своя собственная жизнь, что природа
их зависит от обстоятельств, среди которых они родились; они хранят и черты
тех мест, где выросли, и отпечаток идей, повлиявших на их развитие. Есть
страсти, никогда не утрачивающие первоначальной пылкости,- и такой была
страсть г-жи Клаас к мужу; есть чувства, которым все улыбается, они всегда
сохраняют свою утреннюю веселость, жатва радостей никогда не обходится у них
без смеха и праздников; но встречается и любовь, которой суждено
существовать лишь в оправе меланхолии, в обрамлении горя; трудно, недешево
даются ей радости, омраченные опасениями, отравленные муками совести или
полные отчаяния. Любовь, глубоко таившаяся в сердце Эммануила и Маргариты,
хотя оба они еще не понимали, что дело идет о любви, это чувство, расцветшее
под мрачным сводом галереи Клаасов, рядом со старым суровым аббатом, в
минуту молчания и покоя, их любовь, серьезная и скромная, но обильная