"Оноре де Бальзак. Фачино Кане" - читать интересную книгу автора

- Из Венеции, - ответил слепой с легким итальянским акцентом.
- Вы слепы от рождения или ослепли по...
- По несчастной случайности, - живо продолжил он, - треклятая темная
вода...
- Венеция - прекрасный город, я всегда мечтал побывать там...
Лицо старика одушевилось, по морщинам пробежал трепет, он заволновался.
- Если я поеду с вами, вы не потеряете времени понапрасну, - молвил он.
- Не говорите ему о Венеции, - вмешался скрипач, - иначе наш дож опять
начнет чудить; а он, заметьте, уже вылакал две бутылки, этот князь.
- Ну, живее! Пора начинать, папаша Фальшино! - воскликнул флажолетист.
Все трое взялись за свои инструменты; пока они играли четыре части
контрданса, венецианец старался разгадать меня; он почувствовал, что внушает
мне живейший интерес. Его лицо утратило выражение застывшей печали, какая-то
надежда прояснила его черты, разлилась легким пламенем по его морщинам; он
улыбнулся, отер дерзновенный и грозный лоб - словом, он развеселился, как
человек, почуявший возможность оседлать своего конька.
- Сколько вам лет? - спросил я.
- Восемьдесят два года.
- Давно вы ослепли?
- Вот уже скоро пятьдесят лет, - ответил старик; по его голосу
чувствовалось, что он скорбит не только о потере зрения, но и о каком-то
ином великом даре, которого лишился.
- Почему вас называют дожем? - спросил я.
- О, глупая шутка! - ответил он. - Я венецианский патриций и, как любой
из них, мог стать дожем.
- Какое же ваше настоящее имя?
- Здесь меня зовут папаша КанГ(C). Мое имя никак не могли иначе занести
в акты гражданского состояния; а по-итальянски я называюсь Марко Фачино
КГЎне[1], князь Варезский.
- Как! Вы потомок знаменитого кондотьера Фачино Кане, обширные владения
которого перешли к герцогам миланским?
- E vero[2], - подтвердил слепой. - В те времена сын кондотьера,
опасаясь, что Висконти лишат его жизни, бежал в Венецию и был там вписан в
Золотую книгу. Но теперь уже нет ни славного рода Кане, ни родословной
книги.
Тут слепой сделал движение, ужаснувшее меня, - так резко оно выражало
угасший патриотизм и отвращение к людским делам.
- Но если вы были венецианским сенатором, у вас, наверно, было
состояние? Как же случилось, что вы его потеряли?
На этот вопрос он повернул ко мне голову поистине трагическим
движением, словно намереваясь пристально взглянуть на меня, и ответил:
- В несчастьях!
Ему уже было не до вина; он отвел полный стакан, который ему подал
старый флажолетист, затем он поник головой. Все эти мелочи были не такого
свойства, чтобы успокоить мое любопытство. Пока эти три автомата исполняли
контрданс, я с теми чувствами, что обуревают двадцатилетнего юношу,
неотрывно смотрел на престарелого венецианского аристократа. Я видел
Адриатику, Венецию - видел в этих дряхлых чертах ее развалины. Я разгуливал
по этому городу, столь милому своим обитателям, я шел от Риальто к Большому
каналу, от Словенской набережной к Лидо; я возвращался к собору, столь