"Оноре де Бальзак. Луи Ламбер" - читать интересную книгу автора

зрелищем парижской цивилизации. Несомненно, эта бездна эгоизма постоянно
оскорбляла его сердце, и он всегда страдал; быть может, он не встретил ни
друзей, которые могли бы его утешить, ни врагов, создающих разнообразие
жизни. Вынужденный постоянно жить в самом себе, не делясь ни с кем своими
изысканнейшими наслаждениями, он, быть может, хотел достичь состояния
постоянного экстаза, хотел жить почти растительной жизнью, как отшельники
первых веков церкви, отказавшись от мира, управляемого разумом. Письмо,
казалось, указывало на этот план, вдохновляющий все великие души в эпохи
социального обновления. Но это решение было принято некоторыми из них в силу
призвания. Разве не пытаются великие души сосредоточить свои силы в период
долгого молчания, чтобы нарушить его, обретя способности управлять миром с
помощью слова или действия? Конечно, Луи испытал много горечи среди людей и
преследовал общество самой ужасной иронией, ничего из нее не извлекая, вот
почему у него и вырвался такой отчаянный вопль, вот почему у этого бедняка
явилось такое же желание, какое бывает у некоторых властителей вследствие
пресыщения всем, даже властью. Быть может, он завершил в уединении
какой-нибудь большой труд, неясные контуры которого скользили в его уме?
Всякий охотно поверит этому, читая отрывки его мыслей, где раскрывается
борьба его души в тот момент, когда для него кончалась юность и начинала
расцветать роковая способность к творчеству, породившая произведения зрелого
человека. Это письмо имеет непосредственную связь с тем, что произошло в
театре. Факт и его описание взаимно объясняют друг друга, душа и тело звучат
в одном тоне. Эта буря сомнений и утверждений, туч и просветов, которые
прорезывает молния, часто кончается страстной жаждой небесного сияния и
достаточно освещает третью эпоху его воспитания, чтобы можно было понять ее
всю целиком. Читая эти небрежно набросанные строки, перечитанные и
переделанные соответственно настроениям его парижской жизни, можно увидеть,
как на дубе во время его внутреннего роста лопается красивая зеленая кожица,
как она покрывается трещинами, шероховатостями и постепенно возникает
величественный облик громадного дерева, если, конечно, небесный гром и
человеческий топор пощадят его.
Этим письмом заканчиваются как для мыслителя, так и для поэта
замечательное детство и не понятая никем юность. Здесь вырисовывается контур
его нравственного зародыша; философы будут жалеть о листве, пораженной
заморозками еще в почках; но, конечно, они увидят цветы, распустившиеся в
областях более возвышенных, чем самые высокие места на земле.

Париж. Сентябрь - ноябрь 1819.

Дорогой дядя, я вскоре должен покинуть эти места, где не в состоянии
жить. Здесь нет ни одного человека, который любит то, что я люблю,
занимается тем, что меня увлекает, удивляется тому, что удивляет меня.
Вынужденный жить самим собой, я углубляюсь в себя и страдаю. Долго и
терпеливо изучал я общество и пришел к грустным выводам и глубоким
сомнениям. Здесь отправная точка для всего - деньги. Нужны деньги даже для
того, чтобы обходиться без них. Но, хотя этот металл необходим и для тех,
кто хочет спокойно думать, я не чувствую в себе мужества сделать его
единственным двигателем моих мыслей. Чтобы составить состояние, нужно
выбрать поле деятельности, одним словом, купить с помощью некоторых
привилегий положения или клиентуры, привилегий законных или умело созданных,