"Леонид Бараев. Часы Фишера" - читать интересную книгу автора

нельзя от него отрываться, отставать, тем более в
неблагоприятных (казалось бы; на деле же у Башмачкина... всего
лишь особо поучительных, так рискнем сказать) обстоятельствах.
"...приучился голодать по вечерам; но зато он питался
духовно, нося в мыслях своих вечную идею будущей шинели"
(стр.141). Читаешь, в десятый или двадцатый или тридцатый раз
перечитываешь классика и все никак не можешь поверить... И это
- о ком же? об Акакии Акакиевиче? Неужто эта лексика -
"духовно", "вечная идея" - имеет к нему какое-то отношение?!
Куда же он занесся?! Но ведь Гоголь, помимо прочего, одергиваю
я себя, готовит визит к значительному лицу, визит своего героя,
решившегося... надерзить (вот это уж полная фантастика):
" - Но, ваше превосходительство, - сказал Акакий
Акакиевич, стараясь собрать всю небольшую горсть присутствия
духа, какая только в нем была (ему бы собирать эту горсть для
достойного (!) возвращения к работе, - Л.Б.), и чувствуя в то
же время, что он вспотел УЖАСНЫМ ОБРАЗОМ (еще бы! ведь эта
ужасающая испарина наверняка готовит почву для жабы, для
убийственной, смертельной простуды! - Л.Б.), - я ваше
превосходительство осмелился утрудит потому, что секретари
того... ненадежный народ..." (стр.153).
Вот оно, закономерное начало гибели: вместо того, чтобы
самому работать безупречно, работать и дальше, несмотря ни на
что, несмотря на потерю такой, как выяснилось... не строго
обязательной, хотя внешне и привлекательной штуки, как шинель
(урок преподнесен чувствительный, дорогостоящий, но зато какой
полезный, надо было только распознать его, использовать и еще
мысленно поблагодарить неизвестных, дидактически безупречно
поведших себя грабителей, поблагодарить, а не... гоняться за
ними, да еще не без помощи... кого бы вы думали - самого
значительного лица), - вместо того, чтобы с радостью взяться
снова за перо, Акакий Башмачкин, отравленный не своим,
совершенно НЕ РЕАЛЬНЫМ, недоступным для него тезисом ("В самом
деле две выгоды: одно то, что тепло, а другое, что хорошо"
(стр.143)), слетел, как нынче выражаются, с резьбы, кинулся
(подался), ну в совершеннейше не ту степь.
Партнеры Фишера оказываются - по сравнению с ним - не
вполне достаточными профессионалами, людьми не способными так,
как он, изучать шахматы, думать - и переобдумывать - их основы,
фундаментальные особенности столь сложной, столь
"синтетической" и крайне, по своей природе, коварной игры.
Спасский хотел (намеревался) в Рейкъявике и победить,
даже, как я знаю, где-то "в районе 17 - 18-й партии", Фишера, и
получить крупнейший в истории шахматных соревнований гонорар.
Приобрести "две выгоды" - сделать так, чтобы было и "хорошо"
(почет, слава, уважение болельщиков, почитателей) и "тепло"
(поправка материального положения). НО ВЕДЬ ТАК НЕ БЫВАЕТ. Не
бывает просто потому, что не может быть. Потому что в таком
(тем более) деле, такого не может быть никогда.
Говорят, Сальери неправ потому, что не устраивают его