"Леонид Бараев. Часы Фишера" - читать интересную книгу автора

предупредительный, внимательный, ценящий труд, кухонный в
частности ("Пойду сказать жене, чтоб не ждала к обеду"), он
играет с сыном, готов, как в таких случаях выражаются, оказать
материальную помощь скрипачу. Он - более нормальный, чем
Сальери, человек, а следовательно, по мнению суперпрофи, не
может служить достойным примером ("Наследника нам не
оставит он").
Можно предположить, что наследники Фишера уже подрастают:
непонимание, да еще массовое, совершенно стопроцентное, не
может быть сплошным и вечным. Лет через пятьдесят-шестьдесят
наши потомки еще прочитают мемуары тех, кто в свое время мечтал
сразиться с Фишером, получить... страшновато сказать - его
вызов. Между тем, если очередные чемпионы (Карпов и Каспаров)
предпочтут игнорировать инициативу Фишера - назревающую, на мой
взгляд, - может быть, уклониться молча, может быть, слегка
сыронизировав над "совсем стариком", Фишеру ничего другого не
останется как попробовать "вырубить" вокруг них более молодую
поросль. Но он не завидует такой, своей, участи. Он, быть
может, наивно, надеется на появление еще кого-то, на
последователей, приверженцев его, классического, направления,
кому, в случае проигрыша матча, можно было бы, по-стейницевски,
провозгласив троекратное "ура" в честь нового чемпиона,
передать звание.
Сальери строже и бесчеловечнее Моцарта, он у Пушкина, в
сущности, только критик, не сказавший ни единого критического
слова (звука) в адрес, нет, не гения, а бога музыки. Но шахматы
- сравнительное, жесточайше сравнивающее искусство,
произведения здесь создаются на основе (и в результате)
пристрастнейшей, усиленной, нелицеприятной, предельно
скрупулезной чаще всего, критики. Взаимной, обоюдной,
непрестанной. Это - соавторство воюющих, а потому как бы
враждующих авторов. Лишь поднявшись на определенную
шахматно-культурную высоту, некоторые гроссмейстеры начинают
догадываться (мастера и кандидаты, понятно, тоже): чтобы иметь
отношение к Большим шахматам, чтобы играть по-настоящему
позиционно, "выдержанно", необходимо иное, не
военно-схваточное, но дискуссионно-академическое отношение к
партнеру, любому - на садовой скамейке или в турнирном зале, на
сцене. Оба соавтора ходят, однако, при любых взаимоотношениях,
по лезвию ножа (меча скорее). Каждая нота (неверная) совместно
создаваемой, складываемой музыки (музыкальной партии) грозит
неотвратимым прекращением творческого процесса, снятием с
дистанции, поражением в данной встрече, нередко немедленным,
всегда необратимым. По Фишеру (и не только по нему),
большинство промахов - результат несвежести, изношенности,
тряпичности, "ветошности" (тут слышится не одна "ветошь", но и
"тошнота") нервной системы. Которую необходимо всемерно холить,
беречь, сохранять, восстанавливать (по возможности), не давать
в обиду и - еще раз - оберегать от травм, даже самых мелких.
Вся жизнь профессионала - непрерывные, в идеале, маневры