"Леонид Бараев. Часы Фишера" - читать интересную книгу автора

(читай, профессионалы - Л.Б.), то работа доставляет им
удовольствие (в любых - в принципе? - количествах). Вот мы
думаем, что это есть настоящее отношение к работе."
А тут - игра. И какая! За одно удовольствие подумать над
позицией надо (бы) еще приплачивать. Вот только кому? Уж не
тому ли, кто в наше время выдвинул идею безлимитных матчей.
Тем более, что одной из основных, ведущих идей Фишера
является стирание граней между подготовкой и выступлением,
между игровой и тренировочной обстановкой. Подготовительные
же, тренировочно-игровые, действия - это то, что на
сознательном или бессознательном уровне совершается
профессионалом (не говоря уже о суперпрофессионале) ежечасно,
ежеминутно, скажем так, и во сне, и наяву. От этого отдыха и
"лекарства" не бывает; это нельзя считать трудом (от слова
"трудно"), работой (от слова "раб"). Можно сказать, что люди,
боящиеся слишком долгих матчей, занимаются шахматами между
прочим, играют в шахматы всего лишь потому, что способны это
делать неплохо и, может быть, все другое делают несколько хуже
(если пробовали).
Говорят, очень длительный матч может, право же,
превратиться в состязание на выносливость. Но ведь шахматы еще
и спорт, к тому же и безлимитный матч ограничен. Выиграй 10
партий подряд и - гуляй, грубо говоря. Фишер вот сократил число
своих свиданий (с М.Таймановым и Б.Ларсеном) до фантастического
минимума... Не без помощи партнеров. Но это уже другой вопрос -
как и с чьей помощью.
Для профессионала выступление - лишь одна из форм
применения шахмат (или другого вида искусства). Причем, как
правило, - во второй половине жизни - не самая главная. Не
преобладающая. Шахматы становятся все в большей мере посильным
подспорьем в размышлениях. О жизни... самих же шахмат.
Но с кем - сесть, самостоятельно - и в то же время
соавторски - поразмышлять?..
Сальери, который, конечно же, более чем неспособен...
писать музыку вместе с Моцартом - об этом даже дико подумать, -
протестует у Пушкина не против "шалопайства" великого
композитора, но против неподобающего, любому служителю
искусства противопоказанного, образа жизни. Моцарт - в
широко-философском смысле слова, а может и узко-бытовом, - для
Инспектора-Инквизитора - пропитан, промаслен, проникнут (от
слова "никнуть, поникнуть") запахами быта, самого
благопристойного и необходимого человеку. "Художник?! -
воскликнул как-то Г.Флобер - так ведь это чудовище". Сальери -
блюститель истинно художественного поведения - выступает против
непротивления быту со стороны Моцарта, против его
попустительств обыденности - например, в виде слепого скрипача.
Против его приятия обыденности (от слова "принятый",
"приятный"?).
Моцарт не делает ничего безнравственного, плохого - в
композиторском или, так скажем, в домашнем смысле; он -