"Клайв Баркер. Книга демона, или Исчезновение мистера Б." - читать интересную книгу автора

пустая трата сил и времени на порку. Хватит и одной ошибки, более чем
достаточно, заявил он и снова принялся поносить мою непроходимую глупость.
Тем временем мы продолжали возноситься, и наш полет, начавшийся
рывками, стал плавным и быстрым. Мы проплыли через темный облачный слой на
Восьмой круг, вырвавшись из зазубренного кратера на его скалистые пустоши. Я
никогда не отходил от родительского дома больше чем на полмили и почти не
знал, как устроена жизнь в других кругах. Мне хотелось поподробнее изучить
Восьмой круг, но мы летели слишком быстро. Я составил лишь мимолетное
представление о нем: тысячи про клятых с голыми спинами, согнувшиеся от
напряжения, с трудом тащили какую-то безликую громаду по неровной земле.
Потом я снова на время ослеп, на этот раз во тьме Восьмого неба, и тут же
вынырнул, отфыркиваясь и отплевываясь от какой-то зловонной жижи,
наполнявшей забитый водорослями канал в заболоченном краю Седьмого круга.
Тут папаша Гатмусс стал поносить меня распоследними словами как виновника
того, что мы очутились в столь бедственном положении; то ли купание в
болотной воде разъярило его, то ли твердолобая башка наконец усвоила, что с
нами происходит.
- Ты растрата моего семени, безмозглый идиот, тупоголовый болван,
маленький вонючий придурок! Я должен был придушить тебя много лет назад,
чертов тупица. Если б мне дотянуться до мачете, клянусь, я искромсал бы тебя
на куски прямо здесь и сейчас.
Он бился в сети, выкрикивая оскорбления, пытался высвободить руки и
достать мачете. Но сеть держала его крепко, не позволяя ни до чего
дотянуться. Он застрял.
Но я-то мог двигаться. У меня по-прежнему был нож, который я взял на
кухне. Не самый большой нож, но с зазубринами. Такой нож справится с
задачей.
Я потянулся и стал пилить веревку, державшую сеть, в которой брыкался
папаша Г. Я знал, что надо спешить. Мы уже прошли Шестой круг и поднимались
сквозь Пятый. Я больше не рассматривал топографические подробности, только
отмечал в уме числа. Я полностью сосредоточился на веревке.
Изливавшиеся из папашиного рта ругательства сделались еще грязнее,
когда мой небольшой нож наконец стал перепиливать веревку. В тот момент мы
проходили сквозь Четвертый круг, но я ничего не могу рассказать о нем. Я
пилил не за страх, а за совесть, в буквальном смысле слова. Если не
перепилить веревку до того, как мы прибудем к месту назначения - как я
подозревал, в поднебесный мир - и рыбаки освободят Гатмусса, он убьет меня и
без мачете или ружья. Просто разорвет на части. Я видел, как он проделывал
такое с демонами гораздо крупнее меня.
Угрозы и ругань отца, неразборчивые от ярости, постепенно перешли в
бессвязный ненавидящий хрип. Это подгоняло меня, не сомневайтесь. Временами
я посматривал на лицо папаши, плотно прижатое к путам сети. Поросячьи глазки
глядели на меня.
В этих глазах была смерть. Моя смерть - стоит ли уточнять - была
многократно отрепетирована в его крохотном мозгу размером с яйцо. Он
заметил, что привлек мое внимание, и перестал нагромождать оскорбления, как
будто я не слышал всех его мерзостей. Папаша попытался тронуть меня
нелепицей.
- Я люблю тебя, сынок.
Это было смешно. Никогда и ничто так не забавляло меня за всю мою