"Джон Перри Барлоу. Животная пища " - читать интересную книгу автора

совсем вытеснили меня - два громадных танцовщика у перекладины, ожидающие
наставлений хореографа.
Долго ждать не пришлось, потому что комната вдруг огласилась треском и
лязгом искореженного металла. "Машина" еще сопротивлялась: края ящика
несколько раз поднялись над полом и с грохотом упали обратно, раздался
отчаянный скрип. Но Маллиган и его новый помощник не сдавались, хотя это
стоило им нечеловеческих усилий.
Наконец золотистый порошок мельчайшего помола посыпался на блюдо, и
публика возбужденно забормотала. Скоро я увидел, как растет знакомая мне
пирамида пыли. Теперь Маллигану надо дождаться, пока она увеличится до
определенного размера, а затем перекрыть доступ меди в мясорубку. Три ложки
металла не причинят ему вреда, и едва ли публика знает, сколько опилок
должно получиться из такой таблички. Давайте начистоту: а вы знаете сколько?
Очень много. Из таблички получилось очень много порошка, потому что
Маллиган не выключил "Машину". Наоборот, он работал с таким увлечением, что
вскоре здоровяк начал посматривать на него с заметной опаской. В конце
концов из отверстия для опилок стал выходить только воздух, но Маллиган все
крутил и крутил, и ручка летала в воздухе, точно педаль ускоряющегося
велосипеда. На блюде высилась зловещая пирамида меди, и у меня создалось
впечатление, что лишь великому обжоре нет до нее дела - даже большой парень
с любопытством смотрел на плоды своих усилий.
Потом Майкл достал ложку. Остальное вам известно.
Выступление Железного Майкла Маллигана в тот вечер закончилось
необычно. Когда последние крошки меди были у него в желудке, маэстро
окружила толпа зачарованных пьяных юнцов. Зачарованных, да, но и спеси им
было не занимать.
- Неужто это все, Малли?! - прокричал кто-то, и несколько человек его
поддержали. Маллиган, потерявший дар речи, несколько секунд смотрел на
обидчика, после чего взял египетский кувшин, в котором благодаря короткой
программе оставалась еще пинта маслянистой жидкости, и с головы до ног облил
ею наглеца.
Я толком не помню, что произошло дальше. В памяти сохранились лишь
неясные, отрывистые образы. Двое или трое мальчишек висят на плечах
Майкла... кулак летит в чей-то подбородок... в воздухе ноги, похожие на
хоккейные клюшки... орущие, искаженные болью лица. Потом раскрасневшийся
Маллиган стряхивал с себя дюжину неистовых бражников, а преуспев в этом,
обрушил кулак на маленькую белокурую голову несчастного юнца, и тот
шлепнулся на ковер. Ирландец хохотал всякий раз, когда обидчики падали на
пол или пытались встать, тряся головами.
- "Машина"! - прокричал он через плечо. - Собирай "Машину"!
Я быстро все упаковал. Те несколько человек, у которых еще была в
запасе воинственность, оглянулись по сторонам в поисках поддержки, но
увидели только боль и страх, а потому пожали плечами и направились к бару.
Здоровяк, помогавший молоть табличку, помог нам и загрузиться в машину.
Перед отъездом Маллиган открыл один ящик и достал золотое блюдо, завернутое
в промасленную тряпку. Он протянул его парню.
- Держи, мой мальчик. Мне оно больше не понадобится. Большое тебе
спасибо от Майкла Маллигана.
Юнец принял подарок, но когда увидел, из чего сделано блюдо и сколько
оно весит, на его большом детском лице отразилось сначала изумление, а потом