"Джон Перри Барлоу. Животная пища " - читать интересную книгу автора

вынесли из зала.
Пришла очередь сиденья. Я почему-то не ожидал, что ирландец
действительно его съест: конский волос, ткань, кнопки и все остальное. Но он
отрывал куски материи и бросал их в мясорубку. Молоть стало легче, и даже
медные гвоздики не доставили мне особых хлопот.
Когда в воронке исчезли последние обломки сиденья, Маллиган подскочил к
"Машине" и незаметно нажал какой-то рычаг, а мне прошептал: "Не
останавливайся!"
Он прекратил доступ сырья в дробильные отсеки, хотя стул все еще был
там. Уже через несколько секунд порошок из конского волоса и бархата
перестал сыпаться на блюдо. Я продолжал вращать ручку, а Маллиган сделал
вид, будто проверяет, всё ли смолото и готова ли пыль к употреблению.
Доедая порошок, маэстро рассказывал публике любопытные сведения о
конском волосе (по своим питательным свойствам он почти не уступает
настоящему мясу), а однажды вытащил изо рта гнутую кнопку, изображая, что
страдает от сильнейшей боли. Конечно, все кнопки были тщательно смолоты либо
находились в чреве "Машины". Зато целый запас погнутых имелся у него в
кармане.
Когда настал черед последней партии опилок, я забеспокоился о
физическом состоянии Маллигана. Теперь он ступал медленно, тяжело и замирал
при каждой попытке сглотнуть. Ощущение было такое, что он под завязку набит
влажным деревом и каждая новая порция порошка оседает у него в горле, щекоча
язык и мешая дышать. К этому времени его живот так раздулся, что казалось,
Майкл вот-вот опрокинется брюхом вниз. Не сомневаюсь, в те минуты публика
ждала, что он испустит дух прямо на сцене. Опилки словно бы затвердели
внутри него.
Итак, он неподвижно стоял на сцене, веки слипались, как у пьяницы,
близкого к обмороку. Наконец он медленно повернул голову в направлении
притихших зрителей и как бы невзначай заметил:
- Кажется, мне надо выпить.
После многочисленных криков "Браво!" и "Молодец!" Маллиган сел рядом с
коротышкой, который улыбался, точно восхищенный ребенок. Маэстро налил себе
бренди и съел несколько оставшихся птифуров, после чего в прекрасном
расположении духа и не без юмора принялся отвечать на вопросы гостей: "Вы
когда-нибудь ели лошадь?" ("Да, я нежно люблю молодых кобылок"), "А зонт?"
("Спицы вечно застревают в зубах!"), "Змей?" ("Мешками, дружище! Нет ничего
вкуснее!"), "Окно?" ("Давайте опустим занавес на этот вопрос"), "Полное
собрание сочинений Диккенса?" ("Он мне не по вкусу, хотя однажды я
попробовал переплет "Пиратов Пензаса" и нашел его весьма аппетитным!") и так
далее, и тому подобное.

Так, по счастливой случайности, я и познакомился с ремеслом
профессионального едока. Маллиган сидел за столом с масонами до тех пор,
пока они с изумлением не осознали, что этот человек на их глазах поужинал
стулом. Кроме того, зрители не должны были подумать, будто он тут же
бросится в туалет и избавит желудок от непосильной ноши. Маэстро снова ел и
любезно принял три стакана портвейна у восхищенной публики.
Наконец со счастливыми сияющими лицами гости начали расходиться -
последовали многочисленные рукопожатия, вежливые благодарности и похвалы. Мы
с Маллиганом принялись разбирать "Машину". Однако не успел я начать, как все