"Джон Перри Барлоу. Животная пища " - читать интересную книгу автора

Когда он прикончил четвертое блюдо, скорость его жевания и энтузиазм
зрителей заметно поуменьшились. Однако профессиональный едок - вовсе не тот,
кто может глотать всякую всячину, а тот, кто в состоянии превратить этот
процесс в увлекательное зрелище. Итак, Маллиган спустился к гостям и
предложил немного опилок высокому элегантному джентльмену. Тот отказался,
однако его сосед все-таки попробовал порошок и скорчил такую мину, что всем
стало ясно: на блюде действительно опилки. Другой смельчак попытался съесть
целую ложку, предварительно как следует заправившись портвейном. Он жевал,
чавкал и прилагал все усилия, чтобы проглотить стул, но тщетно: влажная
масса оказалась на большом белом платке, который он зачем-то сунул обратно в
карман. Другой подвыпивший господин решил, что может повторить успех
Маллигана в несколько другой области, и попробовал втянуть порошок носом,
точно нюхательный табак. Закончилось все тем, что он едва не задохнулся.
А потом началось самое трудное. Но прежде чем говорить об этом,
позвольте сперва рассказать немного о психологии дилетанта. За годы наших
выступлений мне довелось увидеть сотни подобных мужских собраний (отчего-то
женщин можно редко найти в таких количествах), а когда мужчины собираются,
среди них всегда есть хотя бы один "трудный" джентльмен. В отличие от
трудного ребенка его взрослая версия редко бывает лидером группы и никогда
не становится центром внимания. Он может молчать и ничего не делать весь
вечер. Так повелось, что этот трудный не из самых богатых, но и не беден; он
не слишком уважаем и не герой, чаще всего не полный зануда, однако к его
помощи прибегают лишь когда случается неприятность и нужны крепкие кулаки.
На выступлениях Маллигана местный трудный совершенно исчезал из виду и
сливался с коллективом, но по ходу действа нет-нет, да и пытался доказать,
что он больше, выше и сильнее ирландца. Скажем так: Маллиган, сам того не
желая, неизменно побуждал таких людей к действию.
На сей раз трудным оказался высокий мрачный громила лет пятидесяти.
Размерами он походил на Маллигана. Весь вечер он хмурился, а когда маэстро
вернулся на сцену, встал (под общее бормотание и несколько криков "Сядь на
место!"). Вопреки увещеваниям соратников трудный стоял, зажав в руке ложку
для пудинга, точно заряженный пистолет. Он глядел прямо на блюдо.
Маллиган не любил унижать людей, даже если они причиняли ему
неприятности, однако этот джентльмен явно решил отобрать у него приличный
кусок пирога, пусть и пирога своеобразного. Да, Майклу не хотелось позорить
смутьяна, по ничего другого ему не оставалось. Он зачерпнул пол-ложки опилок
и предложил угощение трудному. Тот презрительно отмахнулся, схватил блюдо,
высыпав изрядное количество пыли себе на костюм, и запихнул в рот сразу три
полные ложки пыли. Затем подошел к сцене и сделал большой глоток из
египетского кувшина. Жидкость стекла по его подбородку и оставила на белом
воротнике розовые следы. Громила встал прямо перед Маллигаиом и проглотил.
Трижды. За короткий промежуток времени его лицо несколько раз бледнело и
краснело. Потом он залпом выпил стакан портвейна.
Раздались бурные аплодисменты. Маллиган принялся энергично трясти
джентльмена за руку, умудрившись при этом незаметно высыпать чашку пыли ему
на костюм. Затем, исключительно ради шутки, снова предложил ему блюдо. На
сей раз трудный был осмотрительнее и сунул в рот куда меньше опилок. Зрители
ликовали. Выпив чье-то вино, он мучительно сглотнул и сел на место, тем
самым завершив блистательную браваду. Однако его выступление подошло к концу
лишь двадцать минут спустя, когда громилу, стонущего и причитающего "Мама!",