"Джулиан Барнс. Как это было" - читать интересную книгу автора

монологи. Естественно, я был пьян, если уж хотите знать.
- Послушай, Оливер, - наконец сказал мне Стюарт. - Ты что-то
перепутал. Это наша свадьба, и мы уже пригласили тебя в свидетели.
Но я ссылался на действенную силу древнего обряда, напоминал им
старинные венчальные песнопения, золотую невнятицу священных текстов.
- Право же, - убеждал я, - обратитесь к священнику! Наконец мордашка
Стюарта окаменела, насколько при
такой пухлости это физически возможно.
- Оливер, - произнес он, вопреки торжественности момента уморительно
впадая в купеческий жаргон: - Мы позвали тебя быть свидетелем, и это наше
последнее слово.
- Вы еще пожалеете! - кричу я, точно центрально-европейский
индустриальный магнат, которому связала руки Антимонопольная комиссия. - Вы
еще об этом пожалеете!
А под провидческим даром я имел в виду следующее. При церковном
венчании она явилась бы в белом платье с кружевами и рюшами, со шлейфом и
под длинной вуалью. Я посмотрел бы на нее на паперти и увидел обыкновенную,
61
сошедшую с конвейера штампованную невесту. И тогда, может быть, ничего
бы этого не случилось.
Но на самом деле причиной было ее лицо. Тогда я этого не понимал.
Думал, я просто немного перевозбудился, как и все. Но я пропал, погиб,
затонул. Произошла немыслимая перемена Я пал, как Люцифер. Рухнул (это для
тебя, Стю), как фондовая биржа в 1929 году. Я пропал еще в том смысле, что
преобразился, переродился. Знаете рассказ про человека, который проснулся
утром, и оказывается, он превратился в жука? А я был жуком, который
проснулся и обнаружил, что может стать человеком.
Органы восприятия этого тогда не уловили. Сидя со всеми за свадебным
столом, я еще пошло верил, что сор, шуршащий у меня под ногами, - это всего
лишь фольга с шампанских бутылок. (Я вынужден был взять лично на себя
откупоривание бутылок простенькой марки, которых Стюарт заказал целый ящик.
В наши дни никто не умеет открывать шампанское, даже официанты. В первую
голову официанты. Главное, не устаю объяснять я, это не выстрелить пробкой в
потолок и позволить извергнуться из горлышка жизнерадостному языку пены;
нет, цель в том, чтобы извлечь пробку беззвучно, будто монахиня пукнула.
Придерживайте пробку и медленно поворачивайте бутылку, вот и весь секрет.
Сколько раз я должен повторять? Никаких театральных взмахов белоснежной
салфеткой, не давить на пробку большими пальцами, не целить в люстру, а
просто придерживать пробку и поворачивать бутылку.) Но нет, в тот день у
меня вокруг лодыжек шуршали, точно перекати-поле, не смятые обрывки
бутылочных оберток, а сошедшая кожа моего прежнего существа, мой сброшенный
хитиновый покров, мое бывшее бурое жучье одеяние. Первой моей реакцией на то
непонятное, что со мной произошло, была паника. И она еще усилилась, когда я
сообразил, что не знаю, куда они отправляются проводить свой lime de miel.
Кстати, до чего нелепо, что в разных
62
языках используется одно и то же выражение: "медовый месяц". Казалось
бы, кому-то одному надо было пошарить вокруг и подыскать что-нибудь
новенькое, а не довольствоваться чужими словесными обносками. Хотя, наверно,
в этом все дело: слова те же самые, потому что тот же самый обычай