"Джулиан Барнс. Как это было" - читать интересную книгу автора

бар "Сквайре".
28
- Как надо понимать? - затеял я перекрестный допрос. - Это заведение
принадлежит лицу, считающему себя сквайром, или же там собираются сквайры
вроде тебя, когда желают пропустить по стаканчику?
Стюарт подумал, потом сказал:
- Я тебя не понял.
- Тогда спрашиваю иначе: это множественное число или притяжательная
форма?
- Не знаю.
- Но как же так? Должно же что-то подразумеваться. - Мы несколько
мгновений смотрели друг другу в глаза. По-моему, Стюарт так и не уразумел, о
чем я толкую. Он, кажется, заподозрил, что я просто не хочу слушать его
оперу "Поль и Виргиния"* в современных костюмах. - Ну ладно, прости.
Рассказывай дальше.
И вот, значит, сидят они, Скудоумец и Стю, в винном баре "Сквайре", и
вдруг, представьте себе, туда входит vieille Camme** скудоумца, а за нею не
кто-нибудь, а наша Джилиан. Дальнейший ход событий в этом любовном квартете
был бы вполне предсказуем, если бы только одним из его участников не
выступал Стюарт, каковой Стюарт в подобных ситуациях ведет себя, как батон
хлеба, еще не вынутый из обертки. Каким образом ему удалось на сей раз
вырваться на свободу из сумрачной темницы незаметности? Я задал ему этот
трудный вопрос, разумеется, в более тактичной форме, и бесценный его ответ
храню в памяти до сих пор:
- Мы вроде как разговорились, И вроде как нашли общий язык.
Узнаю Стюарта. Кто это сказал? Тристан? Дон-Жуан? Казакова? Или очень
нехороший маркиз? Нет, это слова моего друга и приятеля Стюарта Хьюза. "Мы
вроде как разговорились. И вроде как нашли общий язык".
Опера французского композитора Виктора Массэ на сюжет Бернардена де
Сент-Пьера, постановка 1876 г. ** старинная пассия (фр.).
29
Вы, кажется, опять смотрите на меня с осуждением? Можете ничего не
говорить. Я знаю. Вы находите меня высокомерной дрянью, верно? Но вы
неправы. Вы не уловили интонацию. Я это рассказываю в таком тоне, потому что
Стюарт - мой друг. Мой лучший друг. И я его люблю, вот такого. Мы дружим
давным-давно, с незапамятных лет, когда еще продавались пластинки моно;
когда еще не был выведен фрукт киви; когда представитель Автомобильной
ассоциации в полувоенной форме еще приветствовал на шоссе проезжих
автомобилистов; когда за полтора медных гроша можно было купить пачку "Голд
флейк" и еще оставалось на кувшинчик медового напитка. Вот какие мы с ним
старинные друзья, со Стюартом. И кстати, не советую вам его недооценивать.
Может, он не такой уж прыткий, может, турбина у него на верхнем этаже
раскручивается не так быстро, как в моторе гоночного автомобиля. Но в конце
концов он все соображает, все что требуется. И бывает, что раньше меня.
"Не мог бы я занять у тебя один фунт?" Мы сидели с ним на соседних
скамейках в этой нашей школе, не помню, как ее называли (Стюарт помнит,
спросите его). Я полагал, что элементарная вежливость требует завязать
добрососедские отношения с этим мальчиком, который до сих пор не блистал
способностями, а теперь вот как-то сумел временно подняться к вершинам. И
можете себе представить? Вместо того чтобы немедленно раболепно