"Джулиан Барнс. Вспышка" - читать интересную книгу автора

чем чуточку, но обескуражена его предвкушением неудачи, его чувственным
самоотречением? Может быть, она не меньше, чем он, была скована его прошлым?
Если для него любовь всегда означала поражение, почему в ее случае должно
быть иначе? Если ты вышла замуж за фетишиста женской ступни, не удивляйся,
когда увидишь его свернувшегося калачиком в твоем шкафчике для обуви.
В письмах к ней, говоря об этом путешествии, он не раз поминал некий
замок или задвижку - le verrou. Что это было - замок на двери купе? на ее
губах? на ее сердце? Или замок на его плоти? "Вы знаете по мифологии, каково
было положение Тантала", - писал он. Положение Тантала в подземном царстве
было таково, что он мучился от неизбывной жажды; он стоял по горло в воде,
но стоило ему наклонить голову, как вода отступала. Должны ли мы заключить
отсюда, что он пытался поцеловать ее, но стоило ему приблизиться, как она
отстранялась, отворачивала влажные губы?
С другой стороны, год спустя, когда все отстоялось и стилизовалось, он
пишет ей так: "Вы мне говорите в конце Вашего письма: "Крепко целую Вас".
Как? Так, как тогда, в эту июньскую ночь, в вагоне железной дороги? Этих
поцелуев я - сто лет проживу - не забуду". Май превратился в июнь, робкий
воздыхатель - в счастливого любовника, насладившегося множеством поцелуев; к
замку, оказывается, можно подобрать ключ. Где же, черт возьми, правда? Нам,
теперешним, подавай чистую правду, без примеси, но чистой она никогда не
бывает: то секс примешивается к чувству, то чувство к сексу.

3. Воображаемое путешествие

Он путешествовал. Она путешествовала. Но они больше не путешествовали
ни разу. Она приезжала к нему в имение, плавала в пруду - "петербургская
русалка", - а когда уехала, он назвал в ее честь комнату, где она ночевала.
Целовал ей ручки, целовал ей ножки. Они переписывались до самой его смерти,
после которой она оберегала его память от вульгарных интерпретаций. Но сорок
пять верст - это было все, что они проехали вместе.
Они могли отправиться в новое путешествие. Если бы... если бы. Он был
большим гурманом этого "если бы", и потому они не отправились. Они
отправились в условно-прошедшем.
Она вышла замуж во второй раз. Н. Н. Всеволожский, гусарский офицер,
клац, клац. Когда она в письме спросила его, какого он мнения о ее выборе,
он ушел от ответа. "...Теперь уже поздно спрашивать моего мнения на этот
счет. Le vin est tire - il faut le boire". Спрашивала ли она его как собрата
по искусству, что он думает о не слишком обязывающем браке, в который она
собиралась вступить с человеком, имевшим с ней мало общего? Или вопрос
значил нечто большее? Может быть, она предлагала ему свое собственное "если
бы", наталкивала его на мысль посоветовать ей дать жениху отставку или по
крайней мере приглашала подумать о такой возможности?
Но "дедушка", который сам никогда не был женат, уклоняется от подобного
совета. Le vin est tire - il faut le boire. Что это за манера - в ключевые
эмоциональные моменты укрываться за иноязычными фразами? На французском или
итальянском, видно, легче отыскать отчуждающий, мягкий эвфемизм, дающий
возможность выйти из игры.
Разумеется, санкционировать ее бегство из-под венца означало бы
допустить слишком серьезное вторжение реальности, настоящего времени. Он
отсекает все это: вино надо пить. Дав такое указание, можно вернуться к