"Джулиан Барнс. По ту сторону Ла-Манша" - читать интересную книгу автора

дерна. Когда стемнело, она срыла лопаткой противную французскую траву и
положила шелковистый английский дерн, потом прихлопала его лопаткой и
утоптала ногами. Довольная своей работой, она уехала, а на следующий год,
подойдя к могиле, не нашла и следа своих стараний. Опустившись на колени,
она поняла, что труды ее пошли насмарку: все снова заросло французской
травой. То же самое произошло, когда она тайком посадила там тюльпаны. Сэм
любил тюльпаны, особенно желтые, и как-то осенью она воткнула в землю с
полдюжины луковиц. Но следующей весной у его надгробного камня цвели лишь
пыльные герани.
Однажды могилу осквернили. Не очень давно. Она приехала на рассвете и,
заметив в траве кое-что, решила, что это наделала собака. Но, увидев то же
самое перед плитой 1685, где лежит рядовой У.А. Андред, "4-й б-н Лондонского
полка, Кор. Стрл., 15 марта 1915" и перед плитой 675, "рядовой Леон
Эммануэль Ливи, Камеронский полк (Шотл. Стрл.), 16 августа 1916 в возрасте
21 года. И душа да вернется к Богу, который наделил ею - Мама", она
задумалась: едва ли собака или даже три собаки сумели бы разыскать на
кладбище три еврейские могилы. Она резко отчитала кладбищенского сторожа.
Да, признался тот, такое и раньше случалось, еще и краской прыскали, но он
всегда старается пораньше прибыть на место и все убрать. Может быть, он и
честный человек, сказала она, но явно нерадивый. Виною всему она считает
вторую войну. И пытается больше об этом не думать.
Теперь ничто не загораживает ей исторической панорамы до самого 1917
года: десятилетия видятся ровно подстриженной травкой, за которой встает ряд
белых могильных плит, тонких, как костяшки домино. 1358: Рядовой Сэмюэл М.
Мосс, Восточно-Ланкаширский полк, 21 января 1917, а в центре плиты звезда
Давида. На некоторых могилах в Кабаре-Руж нет ни надписей, ни символов; на
других - надписи, знаки полков, ирландские арфы, южноафриканские газели,
кленовые листья, новозеландские папоротники. На большинстве плит выбиты
кресты; только на трех - звезда Давида. Рядовой Андред, рядовой Ливи,
рядовой Мосс. Английский солдат лежит под звездой Давида; она не сводит глаз
с плиты. Из учебного лагеря Сэм писал, что товарищи его поддразнивают, но
ведь его еще в школе прозвали Еврейчик Мосс, а в большинстве своем ребята
они хорошие; во всяком случае, не задирают ни в казарме, ни на плацу.
Шуточки у них все те же, что он и раньше слышал, но Еврейчик Мосс - все
равно английский солдат и вполне годится на то, чтобы драться и умереть
вместе с товарищами; так он и сделал, за то его и помнят. Она отталкивает от
себя вторую войну, которая все только запутала. Он был английским солдатом,
из Восточно-Ланкаширского полка, похоронен в Кабаре-Руж под звездою Давида.
Неужели, думает она, распашут эти кладбища: Эрбекур, Девоншир, Куорри,
Блайти-Вэлли, Ольстер-Тауэр, Тисл-Дамп и Катерпиллер-Вэлли; Мезон-Бланш и
Кабаре-Руж. Обещали ведь не распахивать никогда. Эту землю, повсюду читает
она, "французский народ безвозмездно отдает для вечного упокоения тех солдат
союзных армий, кто пал..." и так далее. НАВЕЧНО, говорится там, и ей хочется
слышать "на все грядущие века". Комиссия по военным захоронениям, любой
очередной член парламента от ее округа, министерство иностранных дел,
командир полка, в котором служил Сэмми, - твердят одно, но она им не верит.
Скоро - лет через пятьдесят или около того - умрут все, кто воевал на той
Войне; а через еще какое-то время умрут и те, кто знал людей, воевавших на
той Войне. Что, если прививка памяти не сработает или последующие поколения
станут стыдиться об этом вспоминать? Сначала, предвидит она, в глухих