"Нина Барановская. По дороге в Рай или Беглые заметки о жизни и творчестве Константина Кинчева..." - читать интересную книгу автора

- Вы что, с ума сошли?- набросилась я на моих друзей. - Видела я эту
"Алису". И слышала. Помню, как же, век не забуду: "Мужчина - машина,
женщина - лед". Я уже вышла из пубертатного возраста. Мне это неинтересно.
- Да у них там вокалист новый,- уговаривали меня друзья. - Он москвич.
Костя Кинчев. Классный парень...
Они так и обозвали его - вокалист. Поэтому я была тверда как кремень,
несокрушима как скала:
- Каким замечательным вокалом все это ни спой, ничто не спасет.
И преспокойно осталась дома.
Весной 1985 года я начала работать в Межсоюзном доме самодеятельного
творчества, при котором подвизался рок-клуб. Наверное, я еще долго работала
бы в родной многотиражке и все взаимоотношения с отечественной рок-музыкой
ограничивались бы эпизодическими публикациями. Но человек предполагает, а
Бог располагает. Начиная с осени 1984 года в родной газете мне методично
создавали условия для того, чтобы я подала заявление об уходе. Занимался
этим партийный комитет вкупе с отделом кадров. Все было в лучших традициях
"времен застоя", как говорят теперь.
Осенью 84-го меня вызвали "в кадры" и объявили, что я должна уйти по
сокращению штатов. Это было почти забавно, так как в штате газеты было
всего-то две ставки корреспондента. К тому же на протяжении пяти лет моей
работы на каждой летучке почти что редактор нахваливала мои материалы и
ставила коллегам в пример. К тому же стало известно, что, как только я уйду
и ставка моя якобы сократится, в редакцию примут сразу двоих новых
сотрудников. Смешно? Теперь да. Я "не сократилась". Заявила, что никуда не
уйду. И тогда мне перестали давать работу. Знаете, как легче всего выбить
почву из-под ног человека? Заставьте его есть незаработанный хлеб. Мне
платили зарплату, а заданий не давали. Если я что-то делала сама, материалы
складывали в стол. За что я попала в немилость? Догадок много. Но до сих пор
это только догадки. ОНИ умели все окружить завесой тайны, умели превратить
все в абсурд когда оскорбляла даже не открытая вражда, а ситуация полной
бессмысленности, абсурдность происходящего.
"Процесс" Франца Кафки - это вовсе не заумь, а как раз очень понятная
книга в приложении к нашей недавней действительности.
А догадки мои таковы.
Во-первых, я писала большую часть так называемых критических материалов
в нашей газете. Ну там про всяких разбазаривателей собственности, про
"сервис" в студенческих буфетах и т.п. Жалобы на меня "обиженных" в горком,
обком, народный контроль и т.д. не были редкостью.
Во-вторых, я помогла одному юному дарованию опубликовать рецензию на
диспуты, организованные лауреатом премии ленинского комсомола В.Т.Лисовским,
на коих (диспутах) он промывал мозги племени младому, объясняя, что все
хиппи, панки, а также их идейный вождь Борис Гребенщиков - просто ублюдки, а
кафель в ванной - это мещанство, а Запад - совсем сгнил, а если тебе дадут
миллион, то его надо отдать на... на... Варианты молодежь на диспутах искала
разные. Одно было неизменным. По логике ведущего себе взять миллион могла
только сволочь. Миллион надо отдать. Это ничего, что миллиона ни у одного из
участников диспута - а были это в основном школьники, или студенты
подготовительного отделения, или младшекурсники числом человек до пятидесяти
и, как правило, приведенные на диспут за руку учителями или кураторами, -
это ничего, что этого миллиона у них не было да и взяться было ему неоткуда.