"Доналд Бартелми. Возвращайтесь, доктор Калигари" - читать интересную книгу автора

убивать людей, понимаете?" "Я думаю, мне не понравится". "Мне тоже, -
говорит Баскервилль, - но какая разница, нравится мне или нет. Мистер Генри
Джеймс пишет художественную литературу будто из-под палки, Оскар Уайльд".
Думает ли Флоренс о себе? "...А он мне говорит, что она старая и
запчастей к ней не сыщешь..." В прошлом году Флоренс пыталась вступить в
Корпус Мира, а когда ей отказали, звонила и жаловалась самому Президенту. "Я
всегда восхищалась сестрами Эндрюс", - говорит Джоан. Меня лихорадит. Вы не
смерите мне температурку, доктор? Баскервилль, этот недоучка, высасывает всю
нью-йоркскую мальвазию Тэйлора в пределах досягаемости, попутно обмозговывая
свой Грандиозный Замысел. Франция? Япония? "Только не Япония, дорогуша. Мы
там прекрасно провели время, но я бы не хотела попасть туда снова. Во
Франции у меня маленькая племянница. У них двадцать два акра возле Версаля.
Он граф и биохимик. Правда, замечательно?" Остальные кивают, они-то секут,
что замечательно. Основные моря замечательны, важнейшие озера Земли
замечательны, метрическая система вообще охуительна, давай замерим
что-нибудь вместе, Флоренс Грин, детка. Я махну тебе здоровенный гектометр
на один-единственный золотой микрон. Тишина зa столом. Словно тусовка
ослеплена тремя сотнями миллионов. Кстати, я не говорил, что у Флоренс Грин
есть триста миллионов долларов? У Флоренс Грин восьмидесяти одного года, с
синюшными ногами, есть триста миллионов долларов, и в 1932-м она была
платонически влюблена в диктора Нормана Брокеншира, и его голос. "А тем
временем муж Эдны Кэзер, который водит меня в церковь, у него в Порту такая
хорошая работа, у него вообще все здорово, он второй муж Эдны, первый был
Пит Дафф, он еще в эти неприятности попал, о чем это бишь я? А, да! Когда
Пол позвонил и сказал, что не может прийти, потому что его грыжа - ну, вы
слышали о его грыже, - Джон сказал, что сам подъедет и посмотрит. Учтите, я
все это время пользовалась ванной на первом этаже!" Факт, история
Флоренсовых радио-посиделок действительно интересна. Факт, я обещал написать
целый доклад "Полная История Радио-Посиделок Флоренс Грин". Или даже в духе
семнадцатого века: "Полная и Правдивая История Радио-Посиделок Флоренс
Грин". Или даже... Вы заскучали, я чувствую. Позвольте мне только сказать,
что она все еще способна вытягивать из своей древней гортани особые
душераздирающие звуки, которыми обычно начинается "Капита-а-а-ан
По-о-олно-о-очь"... За столом затишье. Мы все погрязли в жестокой паузе.
Здоровенная скобка (здесь я вставлю описание тросточек Флоренс. Тросточки
Флоренс занимают специальную комнату. Комнату, где их целая коллекция. Тут
их сотни: черные и гибкие тросточки в стиле Фреда Астера и шершавые
изжеванные альпенштоки, терновник и дубины, окованные железом, дрыны и
чванливые аристократы, бамбук и железное дерево, клен и ржавый вяз, трости
из Танжера, Мэна, Цюриха, Панама-Сити, Квебека, Того, Дакот и Борнео,
покоящиеся в неглубоких ложах, похожие на ружейные стойки в арсенале. Куда
бы Флоренс ни наведывалась, она всегда покупала одну или несколько
тросточек. Некоторые делала сама, обдирая кору с зеленого невыдержанного
дерева. Потом осторожно их высушивала, потом слой за слоем накладывала
специальный лак, потом полировала. Бесконечно. Вечерами. После заката и
ужина), огромная, как Охотское море, 590 000 квадратных миль. Я вспоминаю
себя в немецком ресторане на Лексингтоне - выдуваю пузыри в кружке. За
соседним столом - шестеро немцев, молодых, смеются и разговаривают. Здесь и
сейчас, за столом у Флоренс Грин сидит поэт Вперед Христианин, у чьих
очков - дужки широкие и серебряные, а не тускло-черепаховые, как у настоящих