"Сергей Алексеевич Баруздин. Повторение пройденного (Роман)" - читать интересную книгу автора

Я остановился. В коридоре ко мне подбежала девчонка, ниже меня
ростом, без пионерского галстука. Я еще удивился: "Почему без галстука?" В
Дом пионеров все приходили с галстуками, если не считать взрослых и самых
старших ребят.
- Это твои стихи в "Пионерке" вчера напечатаны?
- Да, а что?
И в самом деле - что? Вчера стихи в "Пионерке" - верно. И на той
пятидневке были стихи. И в прошлом году. И в позапрошлом. Я уже три года
печатаюсь. На то и деткор!
- Нет, мне просто сказали. Хорошие стихи. Только - не сердись! - там
рифма одна плохая, по-моему: "тогда" и "вождя". Я сразу заметила и вот
хотела...
Так все началось. А может, чуть позже, когда мы случайно вышли из
Дома пионеров вместе. Она спросила, где я живу, и я соврал на всякий
случай, что далеко, хотя жил совсем рядом. Мы больше часа шагали по
Москве. Шли в сторону ее дома. И потом я еще раз соврал, когда сказал, что
учусь не в шестом, а в восьмом классе. Хорошо, что она не спросила,
сколько мне лет. Я бы не мог ей признаться, что мне тринадцать. Правда,
только до лета. Летом будет четырнадцать.
В общем, что говорить: возраст трагически подводил меня. Школа -
ладно! Но и в Доме пионеров, в литературной студии, которая состояла из
трех кружков - младшего, среднего и старшего, - мне была уготована честь
находиться в младшем...
Все это было весной. И ей исполнилось уже (уже!) шестнадцать лет. А
осенью ей будет семнадцать. Она училась в девятом классе. И, может быть,
поэтому она еще больше мне нравилась.


В Доме пионеров было интереснее, чем в школе. В школе я учился, и
даже, кажется, сносно. В этом году, например, за первые две четверти ни
одной посредственной отметки, если не считать алгебры. Но школа - это
школа. Я бы охотно променял свой шестой класс на седьмую комнату Дома
пионеров.
Настоящие друзья были там. И туда всегда хотелось идти. У нас бывали
когда-то Крупская и Чкалов, а потом папанинцы и Маршак, Чуковский, генерал
Карбышев и авиаконструктор Микулин, Гайдар, Кассиль и Михалков. А наши
руководители Рувим Исаевич, Вера Ивановна и Вера Васильевна - разве их
сравнишь с обычными учителями!
С некоторых пор меня еще больше тянуло туда. И не только в седьмую
комнату, где была наша литературная студия. Я приходил почти за час до
начала занятий. И уходил позже всех: вдруг увижу? Приходил и тогда, когда
занятий вовсе не было: а вдруг она там.
Она занималась в изостудии. Дни занятий у нас не всегда совпадали.
- Ты что какой-то? Пошли домой? - спрашивали меня приятели. Впрочем,
даже не просто приятели, а друзья по литературной студии - Сема, Леня,
Коля, Юра и Лида, в которую я был тайно влюблен.
- Почему ты по ночам не спишь? - недоумевала мать. - Опять всю ночь
вертелся.
- Ну признавайся, не влюбился ли? - полушутя, полусерьезно говорил
отец.