"Сергей Алексеевич Баруздин. Лето, очень плохое лето " - читать интересную книгу автора

незнакомых людей не было.

Они поехали в Москву сами - узнавать. Мать сказала:
- Там, доченька, все же лучше связь налажена...
В Москве шел такой же дождь, как на даче. И не совсем такой. Но листья,
зеленые, не успевшие пожелтеть листья, так же падали на мостовые и тротуары,
так же кружились над улицами и прилипали к подошвам и стенам домов, к
машинам и троллейбусам. И все же Москва была не такая под дождем...
Город промок и посерел, люди, и без того вечно торопящиеся, обгоняли
друг друга, словно на соревнованиях, и отчаянно ныряли в потоки машин, и
спешили скрыться в подъездах, метро и дверях магазинов. Над Москвой висел
серый, дождливый туман, сыпал и сыпал дождь на мокрый асфальт и крыши домов,
на плащи и зонты... Но Москва оставалась Москвой и в такую погоду. На улицах
бойко предлагали мороженое, жареные пирожки и приключенческие книги.
Подмокшие, как и люди, голуби вспархивали из-под ног прохожих и колес
автомашин. Толпились очереди на остановках троллейбусов и возле уличных
фруктовых киосков, у кинотеатров и табачных будок. Женщины торговали
гладиолусами и гвоздиками, грибами и редиской на стихийно возникших
тротуарных базарах. Для детей надували разноцветные шары, пенсионерам
продавали "Неделю", оптимистов завлекали "самыми счастливыми" лотерейными
билетами, поскольку до тиража осталось всего три дня. Дождь подгонял здесь
все и всех. Он не мог остановить ни людей, ни машин, ни жизни большого
города. Да и привыкли к нему все, к дождю, за это лето!
В дождливую погоду темнеет рано. Пока Лида и Валентина Михайловна
добрались до нужного дома, на улице начало смеркаться.
- Ты подожди меня, доченька. Я быстро, - сказала мать.
Лида прижалась к подъезду огромной двери с блестящими медными кольцами
вместо ручек. Чтобы не мокнуть под дождем. А к подъезду все подъезжали и
подъезжали машины. Лида не разбиралась в марках, и мальчишки в школе не раз
посмеивались над ней, когда она называла "Волгу" "Победой", а "ЗИМ" -
"ЗИСом", но тут и она заметила, что среди привычных, примелькавшихся было
много машин странных, непохожих на все знакомые. Непомерно широкие и
длинные, приземистые и высокие, маленькие, почти игрушечные, и громоздкие,
похожие чуть ли не на целый вагон поезда, разные по расцветке и формам, они
бесшумно, почти неслышно подкатывали к подъезду, и казалось, что они
подвозят не обычных людей - пассажиров, а каких-то тайных советников и
советниц.
Что такое тайный советник, Лида, впрочем, и не знала, но почему-то
именно с этими словами лучше всего связывалось у нее это непонятное, тихое,
загадочное подкатывание непривычных машин, бесшумное открывание дверец и
такое же появление и исчезновение важных особ в массивном подъезде дома.
Зажигались фонари. Они вспыхивали над улицей линия за линией: сначала
по одной стороне, затем - по другой. Загорались огни в запотевших окнах
автобусов и троллейбусов, витринах и квартирах. Разноцветные, "как на
новогодних елках, и одинаково мутные, и какие-то расплывчато-дрожащие в
дождливом вечернем воздухе.
Странно, что так долго нет мамы...
Люди уже начали высыпать из подъезда дома. Одни, оживленные, торопились
тремя струйками налево, направо и прямо - в тоннель, другие ныряли в машины,
стоявшие на площадке у дома, и одни из этих машин, трогаясь, взвизгивали и