"Сергей Алексеевич Баруздин. Лето, очень плохое лето " - читать интересную книгу автора

скрипели тормозами, а другие исчезали тихо, почти неслышно, как и появлялись
тут.
Что-то очень долго...
Лида посмотрела на часы и не поверила своим глазам. Она ждет уже час
двадцать минут.
Где же мама?
Все реже ухали двери подъезда. Все реже появлялись из них люди. Теперь
Лида была одна. Была совсем одна. Одна и дождь. Дождь и она.
"А штампики в комсомольском билете я так и не поставила, - почему-то
вспомнила она. - И папа перед отъездом напоминал. А вот забыла... Правда,
взносы у меня уплачены, но все равно надо поставить. А то вернется папа,
рассердится..."
Она стояла одна у большого подъезда большого дома, а жизнь шла где-то
рядом и впереди, но как бы отдельно от нее. И фонари светили там - впереди.
И машины бежали там - впереди. И люди шли, торопясь скрыться от дождя, там -
впереди.
Почему же нет мамы?
И вдруг ей стало страшно.
А что, если мама так и не выйдет сюда, к ней? И отец никогда не
вернется из своей дальней командировки? И она, Лида, останется одна, так и
останется стоять под этим дождем всю жизнь?
Как-то сразу стало холодно. Лида вздрогнула, и холодный озноб прошел по
спине, и замерзли руки и ноги. Подул по-осеннему холодный ветерок с дождевой
пылью, и зашуршали зеленые листья на густых липах, зашуршали и многие
полетели вниз, на улицу.
Лида вглядывалась вперед - в мутно освещенную мокрую улицу. Вот прошел
троллейбус, и она увидела в нем фигуры незнакомых людей. Вот женщина торопит
ребенка к переходу. Вот в рыжем окне стоят люди-тени и смотрят куда-то. Вот
милиционер, закутанный с головой в плащ, остановил шофера и что-то говорит
ему. Вот... Вот... Вот...
Нет, конечно, это все рядом, и все это - жизнь, и она не идет стороной
от нее, от Лиды...
А вчера шла. И позавчера шла. И раньше тем более шла - шла стороной. И,
наверно, тогда было проще и легче, а сейчас, когда она стала думать и
видеть, куда тяжелее...
А мамы так и нет...

Валентина Михайловна очень долго ждала. В одном кабинете ждала. И в
другом. И опять в коридоре.
- Он должен скоро быть, - говорили ей.
- Вот-вот придет, - говорили ей.
- Кажется, вернулся, - говорили ей.
- Сейчас, сейчас...
Его просто не было, человека, который все знал. Он вернулся поздно.
- Вы, ради бога, не волнуйтесь. Сейчас уже все хорошо, поверьте, я не
успокаиваю, а говорю правду. Он действительно был ранен в момент очередного
налета американской авиации, пробыл в госпитале, и теперь его дела идут на
поправку. Я справляюсь трижды в неделю. Впрочем, думаю, не сегодня завтра он
и сам вам напишет. Мы сразу же переправим вам его письмо...