"Мария Барышева. Мутные воды дельты" - читать интересную книгу автора

- Щука?! Сом?!
Дядя Артем смеется, пропуская сквозь рыжие усы густой папиросный дым, и
смотрит на меня. Его очки на ярком солнце превратились в два маленьких
зеркальца, и глаз дяди Артема я не вижу, и мне непонятно, смеется ли он
взаправду.
Мы сидим во дворе за доминошным столом - друг напротив друга. Сейчас
три часа дня, и за столом, кроме нас, никого нет - он заполнится ближе к
вечеру. Под столом, в теньке, обернутый авоськой, лежит гигантский арбуз,
блестящий и теплый, и поэтому разговор наш со стороны дяди Артема носит
несколько раздраженный характер - арбузу полагалось бы давно плавать в ванне
с холодной водой и остывать.
Сережку Бортникова нашли три дня назад. Времени прошло совсем немного,
но яркость и значимость этого события уже успела поблекнуть в моей памяти,
хоть я и пытаюсь узнать, что же произошло, и есть ли что-то там, в мутной
глубине Волги. Как странно - тогда, три дня назад, мне казалось, что я уже
никогда не буду купаться в нашей реке и ловить рыбу, но сегодня утром я
вместе со всеми ходил на рыбалку так же, как и всегда, и поймал огромного
леща. А совсем недавно я искупался на обычном месте, и волосы мои еще
немного влажные. Пусть и охватывало меня периодически чувство беспокойства,
но я списываю все это на детские страхи. А река течет лениво, как и всегда.
Завтра Сережку похоронят. А его смерть и то, как его нашли, уже
превратились в страшную историю, которую рассказывают друг другу во всех
дворах и дети, и взрослые. История обрастает многочисленными подробностями и
постепенно станет сказкой, которая пополнит собой устный сборник волжанских
легенд. И меня эта история уже не трогает так, как в тот день, но, тем не
менее, я сижу здесь и разговариваю с дядей Артемом. Он у нас - один из
лучших и знающих рыбаков, и я вываливаю ему все свои догадки - про мартына,
про странную ссадину на Сережкиной ноге и про заповедник. Дядя Артем
выслушивает меня внимательно и серьезно, и его смех - это не смех над глупым
дитем, а смех над догадками взрослого мужчины, кажущимися ему нелепыми. Он
нравится мне тем, что никогда не сюсюкает с нами, мальчишками, будто нам по
пять лет, а относится как к взрослым людям.
- Щуку выбрось сразу! - говорит он, искоса поглядывая на арбуз. - Щука
на людей не нападает. А вот сомы-сомищи человечинкой баловались, это факт.
Но это большие сомы, старики, которым лет, значит, по шестьдесят и боле.
Они, если живется им хорошо, место чистое, сытое, здоровенные вымахивают,
гиганты просто. Вот на Одере, реке такая на границе Польши и Германии, их
много раньше было, гигантов таких. В прошлом веке там сома поймали - за
четыреста килограмм тянул. Метров семь-восемь в длину. Представляешь себе?
Я представляю. Сом получается размером с нашу большую комнату, а его
"улыбка", наверное, как раз с ванну. Жутко даже представить, что где-то
может жить такое чудовище. Дядя Артем, глядя на мое изменившееся лицо,
ухмыляется.
- Не боись, у нас, на нижней Волге, таких сомов нет. Говорили, конечно,
что вроде вылавливали и на двести пятьдесят килограмм, но, должно, сказки
это - знаешь, как говорится, "рыбацкая правда". А так, ну, что... с
лодку-резинку - видал, сам лавливал. Сильный был, зараза, усищи вот такие, -
дядя Артем с гордостью разводит руки, и если им верить, то усы у сома ничуть
не короче его самого. - Чуть не потопил меня - плесом как дал по лодке -